Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Родился в Душанбе. Отец — журналист, мать — преподаватель математики. В мае 1941 года с отцом переехал в Запорожье, потом война, эвакуация, и дальнейшие перемещения по территории СССР. Жил в Ставропольском крае, в Куйбышевской области, в Вологодской области, опять в Запорожье, в Крыму и в Москве. Работал пастухом, столяром, слесарем, авиамехаником, инструктором сельского райисполкома, редактором Всесоюзного радио. Четыре года (1951-55) служил солдатом. Учился, когда была возможность, в вечерней школе,из десяти классов окончил пять: первый, четвертый, шестой, седьмой и десятый. Полтора года учился в педагогическом институте. В армии начал писать стихи. Потом перешел на прозу. Первая повесть «Мы здесь живем» опубликована в журнале «Новый мир» в 1961 году. В 1962 году принят в Союз писателей СССР. С 1966 года принимал участие в движении за права человека. С 1968 года за правозащитную деятельность и нелицеприятное изображение советской действительности в романе «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» подвергался преследованиям. В 1974 году исключен из Союза писателей. В декабре 1980 года под давлением властей был вынужден эмигрировать, в 1981 указом Л. И. Брежнева лишен советского гражданства, которое 10 лет спустя было возвращенопо указу М. С. Горбачева. Жил в Германии и США. За границей кроме «Чонкина» были впервые опубликованы книги «Путем взаимной переписки», «Иванькиада», «Шапка», «Москва 2042», «Антисоветский Советский Союз», пьесы «Трибунал» и «Фиктивный брак», рассказы, очерки, фельетоны, сказки и стихи. Книги Владимира Войновича переведены на 30 языков.
отрывок из произведения:
...Еще сегодня утром Афанасий Очкин был совершенно здоров. Он встал, оделся, умылся подогретой водой и, пока жена его Катя готовила завтрак, пошел в сельмаг за солью. В сельмаге была крупная соль, поэтому Очкин, поговорив с продавщицей, пошел через все село другой магазин, или, как его называли, чапок. В чапке мелкой соли тоже не оказалось, но зато был вермут в толстых пыльных бутылках. Очкин отдал продавщице Шуре все деньги, и та налила ему стакан вермута, правда, неполный, потому что у Афанасия до полного стакана не хватило двух копеек. Очкин поговорил с Шурой, потом из пивной кружки насыпал в кулечек две ложки крупной сырой соли и собрался уже совсем идти домой, да увидел двух дружков — плотника Николая Мерзликина и счетовода Тимофея Конькова, которые тоже пришли в чапок выпить. Очкин знал, что дружки ему не поднесут, но на всякий случай стал изучать взглядом консервные банки, выставленные на прилавке.
Он терпеливо рассматривал эти банки, пока Николай с Тимофеем покупали вино и закуску. Они взяли бутылку вермута, кильки в томате и сто граммов соевых конфет. Потом вышли и, расстелив на пыльной траве газету, сели в холодок под деревом. Афанасий следил за ними в окно. Он подождал, пока они распечатают выпивку и закуску, и только после этого подошел к ним.
— Приятного аппетита, — вежливо сказал он и присел рядом.
Дружки неприязненно покосились на него и, молча чокнувшись, выпили. Тимофей складным ножиком полез в банку за килькой, а Николай сплюнул.
— Вода, — сказал Очкин. — Зеленого вина сейчас не найдешь. Моя позавчера в Макинку ездила, там тоже нет. Запрет на нашего брата накладывают.
Потом он взял в руки бутылку с остатками вина и повертел ее в руках.
— Тут на двоих, считай, ничего не осталось, — сказал он и с надеждой посмотрел на Николая.
— Не твое дело, — грубо сказал Николай, забирая бутылку. — Ты тридцать копеек когда отдашь?
Кроме плотницкого дела Николай знал еще парикмахерское и этим изредка подрабатывал на дому, так как парикмахерской в селе не было. Очкина он подстриг два дня назад в долг...