Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Александр Иванович Куприн родился 7 сентября 1870 года в городе Наровчат Пензенской губернии. Учился сначала в кадетском корпусе, а затем в Александровском училище. В 1890 был зачислен в пехотный полк, в котором прослужил 4 года. Выйдя в отставку, поселился в Киеве, позднее переехал в Петербург. Первый свой рассказ «Последний дебют» Куприн опубликовал в 1889 году в «Русском сатирическом листке». Позднее он сотрудничал с газетами «Жизнь и искусство» и «Киевское слово». Приехав в Петербург, Куприн становится редактором сначала «Журнала для всех», а позднее «Мира Божьего». В Петербурге писатель публикует свои наиболее известные вещи: «Поединок», «Гранатовый браслет». Повести «Молох» и «Олеся» вышли в Киеве. В 1919 году Куприн эмигрировал в Париж. Там вышел в свет роман «Жаннета», была написана повесть «Юнкера». В 1937 году Куприн вернулся на родину и 25 августа 1938 года умер.
(c)OZON.ru
отрывок из произведения:
...Саша Врублевский горбат. Я знаю только две породы горбатых людей. Одни — и это большинство — высокомерны, сладострастны, злобны, подозрительны, мстивы, скупы и жадны. Другие же, немногие, а в особенности Саша Врублевский, кажутся мне лучшими брильянтами в венце истинного христианства. Когда я беру в свои руки их слабые, нежные, чуткие и беспомощные ручки, у меня в сердце такое чувство, точно ко мне ласкается больной ребенок. И когда я думаю о Сашиной душе, она мне представляется чем-то вроде большой прекрасной бабочки, — такой трепетной, робкой и нежной, что малейшее грубое прикосновение сомнет и оскорбит красоту ее крыльев. Он кроток, бессребреник, ко всему живому благожелателен и ни о ком ни разу не отозвался дурно. Иногда он говорит мне с ласковой, чуть-чуть укоризненной насмешкой:
— Несправедливые вы люди, господа писатели. Как только у вас в романе или повести появится телеграфист, — так непременно какой-то олух царя небесного, станционный хлыщ, что-то вроде интендантского писаря. Поет под гитару лакейские романсы, крутит усы и стреляет глазами в дам из первого класса. Ей-богу же, милочка, такой тип перевелся пятьдесят лет тому назад. Надо следить за жизнью. Вспомните-ка, как мы выдержали почтово-телеграфную забастовку, а ведь у нас большинство — многосемейные. Знаете, милочка, бедность-то везде плодуща, а жалованье наше — гроши. И если вышвырнут тебя из телеграфа с волчьим паспортом — куда пойдешь? Так-то, милочка. Мне сравнительно легко тогда было, я три языка знаю иностранных, в случае чего не пропал бы. А другие, милочка, прямо несли на это дело свои головы и потроха...