Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Джон Бойнтон Пристли (John Boynton Priestley) — английский прозаик, драматург и эссеист, классик литературы ХХ столетия. По повести Пристли «31 июня» поставлен одноименный отечественный фильм.
Родился в Брэдфорде, в годы первой мировой войны служил в пехотном полку, а после войны поступил в Кембридж. По окончании университета Пристли обратился к литературной деятельности — из-под его пера выходили эссе и критические статьи, в начале тридцатыхгодов были опубликованы романы «Добрые товарищи» и «Улица ангела», а в 1932 году увидела свет пьеса «Опасный поворот» — первая из знаменитых остросюжетных пристлианских пьес.(За ней последовали «Время и семья Конвей», «Визит инспектора» и другие). Своемупризванию — литературе — он не изменял до конца жизни. Кроме собственно литературной деятельности, Пристли возглавлял влиятельные литературные журналы «Нью-Стейстмен» и «Нейчер». Его вклад в английскую литературу был отмечен орденом «За заслуги» (1977); королева Елизавета Вторая также возвела Пристли в рыцарское звание, однако от этой чести он отказался.
(c)OZON.ru
отрывок из произведения:
...Время действия — десять лет назад, весна 1919 года. Место действия — провинциальный город. Я только что вернулся с Великой Войны, как теперь называют это мрачное, бесконечное, отвратительное чередование героизма и скуки. Я пишу статьи и рецензии для местной газеты по гинее за колонку. На одной из главных улиц я неожиданно встречаю старого однополчанина, и мы с ним тут же обмываем встречу; потом он весьма приблизительно определяет выпитое каждым из нас как «четверть пинты». Попутно выясняется, что на этой неделе он работает в Бичемской оперной труппе. Я вспоминаю, что он постоянно подвизался в местных театрах. Я сам видел его в ролях восточного слуги, полицейского, присяжного, лесничего и в роли епископа в «Ричарде Третьем». Поистине жалкой бывала неделя в нашем театре «Ройял», если он не появлялся на сцене в качестве того или иного лица без речей. Сегодня он с пятью приятелями занят в «Ромео и Джульетте» Гуно. Я не самый большой поклонник этой оперы. Слушать ее у меня нет особого желания, но выступить в «Ромео и Джульетте» я бы не отказался и даже выражаю готовность — так нетерпеливы, так опрометчивы мы, любители — отдать плату за вечер (целых два шиллинга шесть пенсов) человеку, чье место я займу. Это можно устроить. Я должен подойти к театру в семь тридцать и ждать моего однополчанина у служебного подъезда.
И вот я там, и он там, и мы оба, бросив последний взгляд на толпы ожидающих зрителей, входим в служебный подъезд. Мы поднимаемся по лестнице, потом спускаемся по лестнице, потом идем по стольким коридорам, что я окончательно теряюсь. Наконец мы добираемся до костюмерной, где жарко, как в печке, что вполне естественно, ибо она расположена, по-видимому, где-то возле центра земли. Здесь висит одно большое зеркало, стоят несколько больших театральных корзин, неистребимый запах грима и один унылый маленький человечек без пиджака. На стене предупреждение: «курить строго воспрещается». Мы все тут же закуриваем — все, кроме маленького человечка, который уже курил, когда мы вошли, и, кажется, курит без перерыва по меньшей мере лет сорок. Он открывает одну из корзин и начинает бросать нам костюмы...
...Время действия — десять лет назад, весна 1919 года. Место действия — провинциальный город. Я только что вернулся с Великой Войны, как теперь называют это мрачное, бесконечное, отвратительное чередование героизма и скуки. Я пишу статьи и рецензии для местной газеты по гинее за колонку. На одной из главных улиц я неожиданно встречаю старого однополчанина, и мы с ним тут же обмываем встречу; потом он весьма приблизительно определяет выпитое каждым из нас как «четверть пинты». Попутно выясняется, что на этой неделе он работает в Бичемской оперной труппе. Я вспоминаю, что он постоянно подвизался в местных театрах. Я сам видел его в ролях восточного слуги, полицейского, присяжного, лесничего и в роли епископа в «Ричарде Третьем». Поистине жалкой бывала неделя в нашем театре «Ройял», если он не появлялся на сцене в качестве того или иного лица без речей. Сегодня он с пятью приятелями занят в «Ромео и Джульетте» Гуно. Я не самый большой поклонник этой оперы. Слушать ее у меня нет особого желания, но выступить в «Ромео и Джульетте» я бы не отказался и даже выражаю готовность — так нетерпеливы, так опрометчивы мы, любители — отдать плату за вечер (целых два шиллинга шесть пенсов) человеку, чье место я займу. Это можно устроить. Я должен подойти к театру в семь тридцать и ждать моего однополчанина у служебного подъезда.
