Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Козинец Людмила из авторов, пишущих в духе «плаща и шпаги», «меча и веера», рассказывающих о дальних странствиях и рискованных экспедициях. Ее герои любят, совершают подвиги, ищут клады, забираются в самые глухие уголки мира, ради науки пересекают бурные моря и вступают в схватку с опаснейшими врагами. Ее книги для тех, у кого сердце рвется вдаль...
Рассказы и повести представляют интерес как для молодежи, так и для старшего поколения.
отрывок из произведения:
...Я — вакеро [слэнговое название людей, занимающихся раскопками и ограблением древних захоронений]. Понимаю, рекомендация сомнительная, но что же делать, другой нет. И дед мой, и отец были вакеро. Но пересчитали бы зубы любому, кто посмел бы назвать их так. А мне все равно. Пусть — вакеро. И никем иным я быть не могу. Не по мне это — солидный офис, баранка грузовика, сияющие стеллажи маркета. Изо дня в день одно и то же: жалкий никель в кармане, змеиные глаза босса, телефоны, бумаги, клиенты... И лихорадочная, палящая жажда, разогретая фильмами и лаковыми блестящими обложками журналов. Там недоступные женщины в мехах и бриллиантах, столетние вина, длинные перламутровые автомобили, лошади, яхты, виллы. Но больше всего я ненавижу сухие, презрительно сжатые рты швейцаров в тех ресторанах, куда меня не пускают.
Ладно! У меня сейчас нет лошадей и яхты. И не про меня пока что клубные кабаки. Но у меня есть то, что им всем только снится, — свобода. Я сам себе шеф, босс, бог. Пусть я знаю, какого цвета пасть смерти, — будет еще мое время. И пусть я подыхаю от жажды в буше, от голода в пампе, от страха в сельве. Никто этого не видит и не знает. Но с каким скандалом меня брал Интерпол в Париже — приятно вспомнить!
И как сильно нас презирают. Как клеймят нас газеты, как вынюхивают наши следы полицейские ищейки, как точат на нас шанцевый инструмент археологи! Я уж не говорю об ЮНЕСКО. Даже очередная клиентка, вцепившись в золото ацтекских принцесс, отслюнивает зелененькую «капусту», а после шипит в спину: «Гробокопатели, пожиратели падали...» Все мы одиночки. Свой шанс делить ни с кем не хочется, а смертью и рад бы поделиться, да смерть — только твоя. Весь мир против вакеро. И даже потусторонние силы. Наслушался я о духах древних склепов, о болезнях, таящихся в фараоновых пирамидах, о призраках заброшенных могильников. Я знаю: все, кто коснулся золотого орла вождей майя, погибли смертью скорой и необъяснимой. Но знаю и другое: если вакеро гибнет, то виноват он сам.
Собери тело и нервы, тщательно проверь оружие и аптечку, смотри куда ступаешь, ничего не трогай голыми руками, не пей на тропе и молчи. Во сне, в бреду, во хмелю — молчи! Куда идешь, откуда, что видел и слышал — молчи! И главное — умей ждать.
Мой дед погиб, придавленный базальтовой глыбой в лабиринте пещер, — поторопился, не проверил путь. Мой отец не успел вовремя убраться с дороги мафии — надо успевать.
Мне пока везет. И в большой степени потому, что я умею прикинуться простачком. Слава богу, никто из наших не знает, что я успел отмучиться четыре семестра в колледже. Тихоня Тим — так меня называют. Очень хорошо. Я тихо выжду, потом тихо смоюсь от конкурентов, от полиции, от черта, от дьявола. Я пройду сквозь сельву так, что ни одна птица не проснется, проползу по горной тропе, камня не уронив. Я хожу по восемьдесят миль в час, я умею спать вполглаза и есть вполрта. И кто-то крепко за меня молится — эй, уж не ты ли, Рыжик?
Придет еще мое время. Выкупаю Рыжика в шампанском. Вот визгу будет!..
...Я — вакеро [слэнговое название людей, занимающихся раскопками и ограблением древних захоронений]. Понимаю, рекомендация сомнительная, но что же делать, другой нет. И дед мой, и отец были вакеро. Но пересчитали бы зубы любому, кто посмел бы назвать их так. А мне все равно. Пусть — вакеро. И никем иным я быть не могу. Не по мне это — солидный офис, баранка грузовика, сияющие стеллажи маркета. Изо дня в день одно и то же: жалкий никель в кармане, змеиные глаза босса, телефоны, бумаги, клиенты... И лихорадочная, палящая жажда, разогретая фильмами и лаковыми блестящими обложками журналов. Там недоступные женщины в мехах и бриллиантах, столетние вина, длинные перламутровые автомобили, лошади, яхты, виллы. Но больше всего я ненавижу сухие, презрительно сжатые рты швейцаров в тех ресторанах, куда меня не пускают.
