Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Никогда не изгладится в памяти народной и не будет предан забвению великий подвиг советских людей в годы Великой Отечественной войны. Но память наша хранит в себе и воспоминания о зверствах, которые творили оккупанты и их прихвостни из тех подонков и предателей, которые до поры до времени сидели, забившись в свои норы. Мудрость народная гласит, что во время тяжелых испытаний проявляется сущность человека, его подлинная суть. Немного нашлось на нашей земле отщепенцев, предавших все, чем мы жили, что строили, за что боролись. Но они были, и мы не вправе забыть, что они предавали, истязали и уничтожали не только отдельных людей, но покушались на наши великие идеалы, на самую суть и смысл нашей жизни. Их преступления не могут быть преданы забвению за давностью лет!
отрывок из произведения:
...Генерал был в гражданском костюме; хотя солнце ударяло в широкое окно и в кабинете стояла жара, он даже не расстегнул воротник рубашки и не ослабил узел темного галстука. Напротив него сидела худощавая женщина. Морщинистое лицо, привычные к любой работе руки с узловатыми пальцами, голос глуховатый. Заметно было, что женщина очень волнуется.
Когда, закончив рассказ, она подняла глаза на генерала, тот, сделав пометку в блокноте, поинтересовался:
— А почему вы, Клавдия Михайловна, захотели повидаться именно со мной? — Во время войны вы были в партизанском отряде, и потом...
— И потом?.. — с чуть приметной улыбкой спросил генерал.
— Кругом тут у вас все такие молодые, а вы... — Старый?
— Они не видели этой страшной войны, не пережили того, что выпало на нашу долю, — со вздохом произнесла женщина. Пальцы ее принялись теребить поясок платья.
— Вы сказали, что знаете меня, но, извините, вас я что-то не припоминаю.
— В сорок шестом году вы были выдвинуты депутатом областного Совета, я слышала ваше выступление в клубе... — Она порылась в сумочке и протянула генералу пожелтевший листок: — Здесь ваш портрет и биография.
— Когда это было! — улыбнулся генерал. — Помнится, пошел дождь, а в клубе еще крышу не закончили...
— Вы говорили избирателям о затаившихся в норах врагах и предателях Родины, мол, пускай пройдут годы, но чекисты будут держать порох... в этих...
— Пороховницах, — подсказал генерал. — У вас прекрасная намять, Клавдия Михайловна! Вы, наверное, читали в газетах о процессах над карателями тайной полевой полиции? Многих врагов мы разоблачили... Кстати, благодаря и вашей помощи — помощи советских людей, проявляющих бдительность... Но ведь столько лет прошло! Человек может измениться... Не ошиблись вы, Клавдия Михайловна? Ну с какой стати человек, сорок лет скрывавшийся от возмездия, вдруг возьмет и объявится в тех самых местах, где кровь людскую проливал?
— Я не могла ошибиться, это был он, Гриваков... Этого убийцу я узнала бы и на том свете. Убеждена, что он хотел задавить меня, а вышло так, что нашу учительницу — Нату...
— Спасибо, Клавдия Михайловна. — Генерал поднялся и пожал посетительнице руку.
Теперь ему стало понятно, почему она приехала сюда. Он уже знал, что она была партизанкой на Псковщине, потом попала в плен к карателям, чудом спаслась от неминуемой смерти. Сейчас она жила в деревне Замошье и работала на турбазе «Солнечный лотос». База принадлежала заводу резинотехнических изделий. Завод делал и надувные раскрашенные детские игрушки: лисиц, козлят, крокодилов.
Он проводил женщину до дверей, уже на пороге поинтересовался:
— У этого Гривакова есть какая-либо особенная примета?
— Примета? — задумалась на мгновение посетительница. — Есть... Только можно ли это назвать приметой? Когда он прямо смотрит на человека, то будто прицеливается, даже один глаз чуть-чуть прищуривает... Но в глаза он людям не любит смотреть. И еще — на левой руке нет одного пальца.
— Вы очень наблюдательны, — заметил генерал, — До свидания.
— До свидания. — Женщина вышла.
Усевшись за письменный стол, он подпер подбородок рукой и задумался... Да, он хорошо знает те места. Не раз на парашюте ночью спускался в расположение партизанского отряда, иногда по нескольку месяцев не вылезал из глухих лесов, не считая, конечно, регулярных марш-бросков в тыл врага. Сколько уничтожено было гитлеровцев, их боевой техники, пущено под откос воинских составов. Беспощадно уничтожали чекисты предателем Родины — полицаев, карателей.
Генерал дотронулся до плоской отполированной чернильницы, в которой лежали скрепки. Когда-то это была магнитная мина — такие он прикреплял к буксам вагонов с боевой техникой... Надев очки, еще раз внимательно прочитал заявление Клавдии Михайловны, потом по внутреннему телефону вызвал начальника подразделения подполковника Рожкова. Это был невысокий скуластый человек с коротко остриженными темно-русыми волосами, лет сорока. Когда тот ознакомился с документом, генерал спросил:
— Вы можете поверить, чтобы человек, который, как мы считали, сбежал на Запад вместе с отступающими гитлеровцами, через сорок лет вернулся обратно?
— Женщина могла принять за него другого, — помолчав, ответил подполковник.
— Меня она всего один раз три с лишним десятка лет назад видела на трибуне и вот сразу узнала, — заметил генерал.
— Вы хорошо сохранились, — улыбнулся Рожков.
— Странно, что в наших архивах нет ни одной фотографии Гривакова, — продолжал генерал. — Впрочем, если бы и была, вряд ли она нам помогла. Войну он начинал юношей, а сейчас ему за шестьдесят.
— Не верю я, чтобы человек в таком возрасте вернулся к нам из-за рубежа, — вставил подполковник. — Ностальгия таким подонкам чужда. Если это Гриваков, выходит, он никуда не уезжал из СССР?
— Плохо работаем, подполковник, — покачал головой генерал. — Получается, сорок лет государственный преступник жил бок о бок с нами? В тех местах, где орудовали каратели, — продолжал генерал, — сражался партизанский отряд Филимона Ивановича Храмцова. Фашисты звали его Хромым Филином. В сорок третьем Храмцов исчез вместе со своими людьми, как сквозь землю провалился!..
«хуже ваша оценка лучше»
...Генерал был в гражданском костюме; хотя солнце ударяло в широкое окно и в кабинете стояла жара, он даже не расстегнул воротник рубашки и не ослабил узел темного галстука. Напротив него сидела худощавая женщина. Морщинистое лицо, привычные к любой работе руки с узловатыми пальцами, голос глуховатый. Заметно было, что женщина очень волнуется.
