Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Эдварда Брайанта в Америке нередко называют талантливым и плодовитым писателем своего поколения. Он работает много и увлеченно: пишет романы, рассказы, пьесы. Эд Брайант — прозаик удостоен многих престижных литературных премий.
отрывок из произведения:
...Содержание кошмара всегда было неизменным.
Они были в пустыне где-то между Альбукерком и Аламогордо — плотный полицейский Бен Петерсон, Роберт Грэхем из ФБР, сам Чавез и его хорошенькая умница-дочка Патриция.
Ветер, дувший порывами, после полудня усилился; он свистел постоянно, с надрывом, мешал разговаривать. Песок, как наждак, царапал их лица. Даже вытянутая вверх поросль чоллы — покрытых колючими шипами древоподобных кактусов — гнулась на ветру.
Внезапно Патриция сбавила ход. Она пыталась преодолеть двадцатифутовую дюну и вдруг стала сползать вниз почти настолько же, насколько каждый шаг продвигал ее вперед.
...Они все услышали его даже сквозь шум ветра — пронзительный, завывающий звук.
— Что за чертовщина? — прокричал Грэхем.
Чавез потряс головой. Он бросился к Патриции. Вязкий песок, срываемая ветром шляпа, которую необходимо было удерживать руками, — все это делало его бег очень неуклюжим.
Сначала над гребнем дюны выросли огромные усы. На какое-то мгновение Чавезу показалось, что это ветви сломленного ветром кактуса. Но затем в поле зрения попала уже сама голова с фасеточными глазами, сверкающими меняющимися оттенками красного и голубого. Жвала размером с крестьянскую косу лязгали и щелкали. Муравей остановился, явно рассматривая существа внизу.
— Вы только посмотрите на его размеры, — произнес Чавез — больше для себя, чем для остальных.
Он услышал восклицание Петерсона «Он здоровый как лошадь!»; обернувшись, увидел, что полицейский изо всех сил бежит к машине.
Реакция Грэхема была почти такой же быстрой. Он вытащил из-под мышки свой «Особый» тридцать восьмого калибра и вскинул было руку, но опасаясь задеть Патрицию, заорал: «Назад, скорее назад!». Но Патриция спускалась с дюны слишком медленно; ее ноги вязли в песке, а макси-юбка цвета хаки сдерживала шаг. Грэхем палил и палил, выстрелы глухо звучали на ветру.
Муравей, гладкую шерсть на груди которого трепал ветер, раздумывал всего несколько мгновений. Затем он бросился вниз, с жуткой точностью сгибая и разгибая все шесть членистых лап.
Чавез стоял, как парализованный. Он услышал за своей спиной кашляющие, заикающиеся звуки — это Бен Петерсон достал из машины автомат «Томсон». Песок вскипал фонтанчиками вокруг движущегося муравья, но тварь даже не замедлила движение.
Сделав всего дюжину шажков, Патриция выбилась из сил. Когда жернова жвал сомкнулись вокруг ее талии, она могла лишь вскрикнуть, глядя на отца с отчаянием в глазах; в уголках ее рта показалась кровь.
Сцена была столь же неожиданной, сколь и жуткой. «Томми», истратив всю обойму, смолк, и Петерсон в отчаянии опустил его. Выбрасыватель пистолета Грэхема выплюнул последнюю, отстрелянную гильзу. Чавез вскрикнул.
С грубой до жути грацией муравей развернулся и, таща тело Патриции, перевалил через гребень дюны и скрылся. Его трескучий крик продержался еще мгновение, прежде чем раствориться в вое ветра.
Песок сдирал кожу с лица Чавеза, который продолжал выкрикивать имя дочери. Кто-то тряс его за плечо, уговаривая прекратить... нет, уговаривая проснуться... Это не был ни Петерсон, ни Грэхем...
...Содержание кошмара всегда было неизменным.
