Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Сергей Павлович Лукницкий родился в феврале 1954 г.
В 1976 г. закончил факультет журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова, в 1983 г. — факультет правоведения Московской государственной юридической академии (ВЮЗИ). Состоит в Международной федерации журналистов, Союзе писателей России.
отрывок из произведения:
...Когда мы встретились, консьерж улыбался. Это был тот же самый консьерж с Пляс д «Итали.
—Мне очень жаль, — сказал он, — что мадам Мелони ушла так внезапно, но в последнее время она стала какой-то странной. Она писала свои записки по-русски, говорила с акцентом, видимо это после катастрофы... и передала их журналисту. Я не помню уже его имя, но на лице его имеется бросающаяся в глаза, характерная родинка. Он здесь аккредитован. Если хотите, я помогу разыскать вам телефон корреспондентской службы России. По-моему у него даже не одна родинка.
Короче говоря, вскоре Тыбурский нашелся и передал мне записи «мадам Менлони». Подписаны они были моим бывшим именем.
....Но вы еще ничего не знаете.
Будильник зазвонил в четверть восьмого, но так было хорошо поваляться, что никто его выключил, и он скоро заткнулся сам. Да и некому было его выключать. В квартире только один человек — я. Я приоткрываю глаза, но жмурюсь от хмурого утра.
На стене бессмысленно висит отцовское ружье. По Чехову оно не должно висеть просто так. Но убирать его не хочу, это единственная память об отце.
Он умер недавно. Мы не встречались несколько лет.
Я хочу спать, хотя бы еще только на секунду, но эта секунда превращается в полчаса.
Мне некогда уже завтракать, некогда даже одеваться и приводить себя в порядок.
Я вскакиваю, пинаю ногой дверцу шкафа, оттуда высовывается дамская нога, слишком совершенная, чтобы быть настоящей.
«Хорошее начало для детектива», — думаю я, но мысли спешат в другую сторону. Я не обращаю на ногу внимания.
Шкаф открывается опять, и нога снова выползает в коридор. Я пинаю дверцу еще раз, как будто держит.
Наконец, одеваюсь во что попало и бегу. В аллюре вспоминаю: все ли выключено дома, заперта ли дверь, на месте ли карторанж. У меня есть машина, она припаркована возле дома, в гараже, но около моего института ее ставить негде, маленький вишневый «Пежо»; им пользуется хозяин квартиры, потому что я практически на машине не езжу. Дочь хозяина заходила ко мне однажды. Она неплохо сложена, пару раз мы с ней поигрались в постельке. Но отныне, встречаясь с нею на улице или в лифте, я не читаю в ее взоре острого желания, и поэтому не навязываю ей себя. Документы, кредитная карточка как будто с собой. На бегу вставляю квиток от карторанжа в автомат метро и не помню, как оказываюсь возле поезда, двери которого уже закрываются. Какой-то темнокожий придерживает их для меня. Перевожу дух. Он улыбается. Я шепчу ему благодарность. Поезд трогается. Я пытаюсь посмотреть на часы, но их нет на руке. Темнокожий явно заинтересовался моим видом и сообщает, что только без двух минут восемь. Зачем тогда нужно было так спешить?
От духоты в вагоне, от спешки мое тело становится горячим и потным. Мерзко.
На бульваре Распай я выхожу на одну станцию раньше, чтобы чуть-чуть пройтись и освежиться на воздухе, иду по бульвару вниз, к Монпарнасу, захожу в бар купить сигареты.
Интересно: а деньги у меня есть или тоже забыты дома?
Покупаю сигареты и иду дальше, закуриваю, перехожу на другую сторону бульвара, взвизгивают тормоза. Я спешу, ничего не вижу и, конечно, огрызаюсь:
— Ты что, педераст, три дня мужика не видел?
Можно было и не переходить бульвар, но на той стороне Монпарнаса есть «Иппопотамо», где меня знают. Я там иногда завтракаю. Сегодня на это времени нет. Вбегаю на секунду в бар. Навстречу мне выходит очень красивая китаянка с каким-то парнем русоволосым и высоким. Я оглядываю их пристрастно — красивая пара.
— Как всегда, виски? — улыбается гарсон.
Я молчу. Он делает мне знак и проводит за стойку, где я заглатываю стаканчик. Почему за стойкой? Да потому что в баре бывают мои сослуживцы, они могут меня заметить, а я не хочу терять свою последнюю работу.
На ходу звякаю о прилавок монетой и мчусь дальше вниз мимо Вавин и памятника Бальзаку к своему институту. У меня сегодня первая группа. Студенты из разных стран будут учиться у меня французскому.
Я филолог, но работу свою не люблю.
Внизу в вестибюле на компьютере — расписание занятий. Тут же на принтере отрываю лист с именами и резюме своих студентов, но изучать их некогда.
Моя аудитория на шестом этаже. Лифт, как всегда, переполнен, мчусь по лестнице...