Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Дан Маркович по первой своей специальности биохимик, энзимолог, биофизик, молекулярный биолог. Работал в Институте биофизики АН СССР. Автор около 70 статей и монографии. В 1986г. окончательно оставил науку, стал профессиональным художником.
Ученик московского художника Евгения Измайлова. Написал около пятисот картин, большая часть из них рассеяна по галереям и частным коллекциям в России и других странах. Имел более двадцати персональных выставок.
С 1984 г. пишет прозу.
отрывок из произведения:
...Иногда я стучусь к нему — и слышу — он дома, что-то спешно передвигает и гасит свет. Потом напряженный срывающийся голос: «Кто там?..» Я отвечаю, дверь приоткрывается — он стоит в темной передней, в телогрейке и зимней шапке, горло замотано обрывками шарфа. «Это вы... сейчас выйду» — и дверь закрывается. Я остаюсь на лестничной площадке... Он жив — хорошо. Домой к себе он никого не впускает, стыдится нищеты, и опасается, — мало ли что может случиться. Не знаю, верит ли он, что могут еще придти и увести его, как было, но этот страх с ним всегда.
Он выходит быстро, тщательно запирает дверь. На улице напоминает — «идите слева». После побоев он оглох на правое ухо. С виду еще крепкий старик, широкие плечи, большие корявые руки, но внутри все разбито и изношено. У него нельзя спрашивать — как дела? — это его бесит. Никаких дел у него нет и быть не может. Он существует — вот и все дела... «Когда за мной закрылась дверь, тогда, я сразу понял, что моя жизнь кончилась...» Тогда он был нацелен на вершины науки... глаза его, светлые, с крохотными зрачками, смотрят по-прежнему с беспощадной зоркостью, но теперь он видит только конец...
— Что самое страшное там было — не голод, не боль, и даже не постоянный холод, от которого можно сойти с ума... нет, не это, а ошеломляющее открытие, что твоя жизнь, бесценное сокровище, центр мира этого — не стоит ни черта, что это просто навоз, который втопчут в землю... И все, что есть в мире прекрасного, и что я так любил —наука, искусство, разум человека, все — только одежды, скрывающие суть этой идеи — простой-простой... Чем дальше живу, тем в большем ужасе нахожусь. Что движет этим миром, людьми, историей — ничего не понимаю, ничего... Вижу только — я жив еще и не хочу умирать. Может, поеду к теплому морю, буду сидеть на берегу, греться на солнце и слушать волны... и ничего больше мне не надо...
...Иногда я стучусь к нему — и слышу — он дома, что-то спешно передвигает и гасит свет. Потом напряженный срывающийся голос: «Кто там?..» Я отвечаю, дверь приоткрывается — он стоит в темной передней, в телогрейке и зимней шапке, горло замотано обрывками шарфа. «Это вы... сейчас выйду» — и дверь закрывается. Я остаюсь на лестничной площадке... Он жив — хорошо. Домой к себе он никого не впускает, стыдится нищеты, и опасается, — мало ли что может случиться. Не знаю, верит ли он, что могут еще придти и увести его, как было, но этот страх с ним всегда.
