Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Детективы Юрия Несис и Елизаветы Михайличенко можно отнести к разряду бытовых. Собственно, сама детективная составляющая неразрывно переплетена с рассказом о жизни русских в Израиле. Русских — именно такими они остаются в глазах местных и старожилов. Вообще текст ценен именно возможностью изнутри посмотреть на жизнь наших в такой экзотической стране как Израиль. Это плюс тонкий ненавязчивый юмор, в меру запутанная интрига — все вместе дает весьма колоритную смесь.
отрывок из произведения:
...В полудреме я подумал, что уже четвертый час ползу, как вошь по географической карте. Я парил над голубой мечтой юности... Средиземное море —джинсы в кожаных заплатах островов...
Принесли подносы. Жевал и думал о доме — это уже рефлекс. Когда сели в Гэтвике, потянуло в общагу. И аэропорты схожи, и летные обеды: колбаса, хлеб, повидло, салат, сок — белки, жиры, углеводы, витамины. Микроэлементы. Надо же — чувство дома вполне реальное.
С высоты корабли — как сперматозоиды. Крайне низкая концентрация. Оплодотворения не предвидится...
Принесли анкеты, унесли подносы. Сосед сменил зубочистку на авторучку и заковырял в строчках. Маленькая анкетка, анкетеныш, а уже гнусная. Пол их мой интересует! Не хочу. И не буду — вот же внизу примечание: «кроме иммигрантов и резидентов». А прочие нибелунги стараются, заполняют. Что это за хваленая израильская бюрократия, если у граждан нет должного отвращения к анкетам?..
Подпорхнула стюардесса, встретилась со мной взглядом, сообщила: «Sorry, sir» — и ретировалась.
— За что она извинилась?заволновался сосед.
— Английский сервис. Не может иначе. Сэр.
Он ответил понимающей левантийской сладкой улыбкой. Было очевидно, что сейчас меня будут спрашивать сколько я в Стране.
— Сорри,поспешно сообщил я и сбежал в сортир.
Если в самолете Лондон — Тель-Авив на дверце туалета написано «vacant», не верь глазам своим. В полумраке, как филин на жердочке, хлопал глазами очередной нибелунг.
— Сорри,грустно сказал я.
— Приятель, где здесь свет?
Ладно, в конце-концов житель государства 500 на 100 километров, а по мнению многих даже на 15, не обязан знать, что свет зажигается при запертой двери. В конце-концов и в Совке, зихрано левраха1, объявляли вакантной какую-нибудь конкурсную должность, а кто-то в полумраке уже сидел на ней.
Сели. Аплодисменты. Мы благодарный народ. Или эмоциональный. Байт хам.2 А теперь вступим в землю обетованную уже по-хозяйски — всей подошвой. Три года назад было: запах апельсинов, ветер свободы, легко подавляемый порыв припасть к земле. Вылез из «Боинга», как из чрева, волоча пуповину багажа. Пуповину перевязали тут же — два чемодана остались в Варшаве... И похоже — не у меня одного. Видимо, в каждой израильской семье есть своя грустная история об украденных чемоданах, иначе почему все нибелунги так возбужденно толпились у сколопендры транспортера.
Истерически не люблю отрыжки прошлой жизни. Я отодвинулся от толпы у транспортера и попытался отвлечься — вот девушки у нас очень славные. Насколько — понимаешь вернувшись из Европы. Солнце, униформа, безмятежность. Но, увы, все хорошее недолговечно. И вот уже экземпляр сорокалетней неестественной бпондинки, звеня всем своим «heavy gold»-ом, приваливается к моей тележке, стряхивает на меня пепел и прокуренно орет:
— Ципи! Не забудь еще два чемодана! Йоси, еще желтая коробка!
Я не люблю прокуренных женских воплей — интонационно они у меня все еще связаны с вполне конкретными бабами и ситуациями. Видимо, я слишком резко отодвинулся — с тележки свалился пакет — и все вдребезги! А чтоб не набивал второпях бутылками в Duty Free перед вылетом. Всегда вспоминаю о тех, кто ждет подарки в последний момент. Пакет истекал лучшим британским алкоголем, а душа моя кровью. И в этой нерусской толпе — ни одного сочувствующего взгляда. Никогда нибелунгам не понять как много разбивается вместе с бутылками. Для них это сотня долларов, а не символ высокой трагедии. Лишь одно существо с дегенеративной мордой последнего алкаша примчалось от соседнего транспортера, посмотрело по-человечески и стало пить из лужи. Мелкая такая мартышка, или макака, или еще что-то подобное. С желтой цепочкой. Ладно, хоть совсем зря не пропало. В конце-концов, среди тех, кому вез бутылки, были и попротивнее.
Выплыл чемодан, и я решил свалить, пока не появился хозяин макаки и не обвинил в растлении меньших братьев. Но захмелевшая тварь продала хозяина за бутылку и увязалась за мной.
Пришлось взывать на всех известных мне языках: «Кто хозяин животного?» Ужаснее всего это звучало на иврите: «Кто хозяин хозяина жизни?» Народ безмолвствовал. Мне надоело и, в надежде на бдительность таможенников, я рванул через «зеленый коридор». Находившиеся при исполнении нибелунги не снизошли, и мы выкатились в солнечный февраль, а обезьяна по-свойски вскочила в тележку и пыталась открыть чемодан...
...В полудреме я подумал, что уже четвертый час ползу, как вошь по географической карте. Я парил над голубой мечтой юности... Средиземное море —джинсы в кожаных заплатах островов...
