Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Патрик Модиано (1947 г.) — один из самых молодых ныне живущих классиков французской литературы. Критики сравнивают его изящную прозу с «песнью флейты в ностальгическом ключе». Из полутора десятков произведений Модиано в нашей стране известно лишь несколько, в том числе вошедшие в этот сборник знаменитая «Улица Темных Лавок» (Гонкуровская премия 1978 г.) и «Утраченный мир». Впервые переведены на русский повести «Вилла «Грусть»» и «Свадебное путешествие». Герои Модиано, ускользая от реальности, живут в «мире, опрокинутом в прошлое» и бьются над разгадкой его тайн. Почти все произведения содержат тонко очерченную детективную интригу.
отрывок из произведения:
...Я — никто. Просто светлый силуэт, в этот вечер, на террасе кафе. Не успел Хютте уйти, как хлынул дождь, настоящий ливень, и мне пришлось ждать, пока он перестанет.
За несколько часов до этого мы с Хютте в последний раз встретились в Агентстве. Он сидел, как всегда, за массивным письменным столом, но пальто не снял, и поэтому действительно чувствовалось, что он уезжает. Я сидел напротив него в кожаном кресле, предназначенном для клиентов. Яркий свет лампы с абажуром из опалового стекла бил мне прямо в глаза.
— Ну что, Ги... Вот и все... — вздохнул Хютте.
На столе валялась папка. Может, с делом того черноволосого коротышки с растерянным взглядом и отечным лицом, который поручил нам следить за своей женой. Во второй половине дня она встречалась с другим черноволосым коротышкой с отечным лицом в меблированных комнатах на улице Виталь, недалеко от авеню Поль-Думер.
Хютте задумчиво поглаживал коротко подстриженную седеющую бородку, которой заросли его щеки. Большие светлые глаза смотрели отрешенно. Слева от стола стоял плетеный стул, на котором я сидел, когда работал. За спиной Хютте почти полстены занимали стеллажи темного дерева с ежегодниками Боттена, телефонными и прочими справочниками за последние пятьдесят лет. Хютте часто говорил мне, что это для него незаменимое подспорье — без них он как без рук. И что ни одна библиотека не содержит столько ценных и волнующих сведений, ибо на страницах этих справочников можно обнаружить следы давно исчезнувших людей и обстоятельств их жизни — следы целых миров, о которых могут поведать они одни.
— Что вы собираетесь делать со всеми этими Боттенами? — спросил я Хютте, обводя широким жестом полки.
— Да ничего, Ги. Я хочу оставить за собой помещение.
Он окинул кабинет быстрым взглядом. Двустворчатая дверь в соседнюю комнату была распахнута, и я видел стоявший там потертый бархатный диван, камин и зеркало, в котором отражались ряды адресных книг, справочников и лицо Хютте. Клиенты обычно ждали приема в этой комнате. Паркет был покрыт персидским ковром. На стене у окна висела икона.
— О чем вы думаете, Ги?
— Ни о чем. Значит, вы сохраните за собой помещение?
— Да. Я собираюсь время от времени приезжать в Париж и хотел бы останавливаться здесь.
Он протянул мне портсигар.
— По-моему, будет не так грустно, если ничего тут не трогать.
Мы проработали вместе больше восьми лет. Хютте сам создал Агентство частного сыска в 1947 году, и до меня у него сменилось немало сотрудников. Мы сообщали нашим клиентам интересующие их подробности «светской хроники», по выражению Хютте. Ведь наши отношения с клиентами, любил он повторять, это отношения «людей светских».
— Вы считаете, что сможете жить в Ницце?
— Ну конечно.
— И вы не будете там скучать?
Он выдохнул сигаретный дым.
— Надо же когда-то уйти на покой, Ги.
Он тяжело поднялся. Хютте весил, наверное, более ста килограммов и был почти двухметрового роста...
...Я — никто. Просто светлый силуэт, в этот вечер, на террасе кафе. Не успел Хютте уйти, как хлынул дождь, настоящий ливень, и мне пришлось ждать, пока он перестанет.
