Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Жизненная и литературная судьба выдающегося русского писателя Виктора Некрасова сложилась драматически. Одну из своих статей он закончил печальной фразой: «Бог ты мой, как трудно быть русским писателем. Как трудно жить по совести...». Это было сказано и о себе. Большой читательский успех его книг сопровождался постоянными злобными нападками официозной критики. Его за правду и независимость суждений разносил Н.С.Хрущев — глава КПСС и советского государства, им занялось КГБ, его исключили из партии и союза писателей, лишили гражданства. Целое поколение наших читателей было отрезано от его произведений — и тех, что были написаны в СССР и прославили его имя, их изъяли из библиотек, запретили даже упоминать имя автора в печати, и, конечно, тех, что он создал в эмиграции.
отрывок из произведения:
...Дивизия наша подошла к селу Кашперовка уже под вечер. Разведка донесла, что немцы сидят на том берегу Южного Буга, но почему-то молчат и что ни мостов, ни каких-либо других переправочных средств в этом районе не обнаружено.
Майор, командир саперного батальона,я был тогда заместителем по строевой — вызвал меня к себе и, как всегда перед заданием, ворчливо-недовольным тоном сказал:
— Фриц не знает, что мы вышли к реке, поэтому, очевидно, и молчит. Надо, значит, воспользоваться этим делом и за ночь организовать переправу. Нет — не за ночь, за полночи. Понимаешь, почему? Чтоб пехота до рассвета успела переправиться (это была его манера — задавать вопросы и самому на них отвечать). Комдив так и сказал Сергееву — чтоб полк его до шести утра был уже на той стороне, с пушками и со всем прочим. А саперов у Сергеева, сам знаешь, — три калеки. Вот и придется нам отдуваться. Займись-ка этим делом.
Я пошел во вторую роту. Народу в ней было человек двадцать — в основном плотники,за командира же орудовал временно Савчук, расторопный и страшно хитрый старший сержант — одессит. Командира роты ранило на Ингуле, и он трясся где-то позади на медсанбатовских подводах.
— Бери роту и двигай на берег,сказал я Савчуку. — Я поужинаю и через полчасика приду к вам. Разведай пока берег, заготовь телеграфные столбы для плота — там их на шоссе видал сколько... В общем, подготовь все, а я приду, и тогда начнем. К трем кончишь?
— Зачем к трем? К двум кончим. Трос у нас есть, инструмент наточен. Под пушки, что ли, плот делать?
— Под пушки. Полковые.
— Ясно.
Савчук щелкнул каблуками — парень он был фасонистый, из кадровичков, делал это всегда с истинным кадровым блеском — и побежал к роте.
С ужином я задержался, потом плутал в темноте по незнакомым улицам, угодил в какое-то болото — короче, на переправу попал часам к девяти. Особенно я не беспокоился — Савчук парень толковый, энергичный, наверное, все уже заготовил и сидит где-нибудь в халупе, дожидается меня...
Но получилось не так. Не дошел я каких-нибудь пятисот метров до условленного места, как понял, что на берегу творится что-то неладное. Крики, ругань, безалаберщина... Что за черт! У Савчука обычно все тихо, чин чином. Я нарочно даже велел Крысаку, командиру взвода,Савчук с ним часто сцеплялся — остаться в расположении и в минном хозяйстве разобраться. А тут... Ничего не пойму. Тьма непроглядная. За два шага ничего не видать. Кричат, ругаются...
— Савчук! Где ты?
— Это вы, товарищ капитан? — слышу его голос, совсем уже охрипший.Скобы наши поперли все...
— Кто попер?
— Алерт его знает. Принесло сюда еще каких-то. Армейские, что ли? Говорят, что это их место. Тоже плот делают. Я уже трос стал натягивать, а там какой-то — майор, что ли, ругается, пистолетом размахивает...