Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Ричард Олдингтон — крупный английский писатель (1892-1962). В своем первом и лучшем романе «Смерть героя» (1929) Олдингтон подвергает резкой критике английское общество начала века, осуждает безумие и преступность войны.
«Смерть героя» Ричарда Олдингтона наряду с «Тремя товарищами» Эриха Марии Ремарка и «Прощай, оружие!» Эрнеста Хемингуэя — один из трех знаменитых романов 1929 года, посвященных «потерянному поколению» людей, чьи жизни изломаны Первой мировой войной. Мечты, разочарования, победы и ошибки этого поколения показаны сквозь призму личности и судьбы главного героя — молодого английского художника Джорджа Уинтерборна.
отрывок из произведения:
...Отряд, которому было приказано немедля отправляться во Францию в действующую армию, вновь выстроился в три тридцать.
Вторым в первой шеренге стоял рядовой Уинтерборн Дж., номер 31819.
В это утро их построили по ранжиру и рассчитали, и теперь каждый знал свое место и номер. Построились быстро, без разговоров и, дожидаясь офицеров, стояли вольно на унылом, посыпанном гравием плацу унылой, одинокой крепости. Плац был прямоугольный, и в какую сторону ни погляди, глаз упирался то в отсыревшую серую каменную кладку крепости, то в грязно-рыжий кирпич теснящихся к крепостному валу казарм.
В отряде насчитывалось сто двадцать человек, приказ об отправке за море они получили уже больше недели назад, и все это время им под страхом военно-полевого суда запрещено было отлучаться из крепости. На часах всюду стояли солдаты из других частей, и им роздали по пять патронов. Эти чрезвычайные меры были вызваны нервозностью полковника, получившего недавно нагоняй за чужую вину: накануне отправки предыдущего отряда два человека дезертировали, и пришлось в последнюю минуту заменить их другими. «Может, старый хрыч боится, что и мы сбежим?» – говорили уязвленные солдаты, случайно узнав об этом.
Пронизывающий ветер гнал по серому зимнему небу грязные рваные тучи и порой швырялся пригоршнями холодного дождя. Солдаты переминались с ноги на ногу, кто подался немного вперед, чтоб ремни не так врезались в плечи, кто рывком вскидывал повыше ранец; кое-кто, выступив из строя, как положено, на шаг вперед, поправлял обмотки или складку штанов. Уинтерборн стоял, перенеся всю тяжесть тела на правую ногу, вяло опущенной правой рукой держа старую учебную винтовку; он наклонил голову и невидящими глазами уставился в землю.
Солдаты надеялись, что им дадут немного отдохнуть и написать письма, но отряд весь день под разными предлогами держали в строю. Походную лавку вывели из крепости, чтобы никто перед отправкой не напился. Дважды их строили для поверки, несколько раз водили в интендантскую за новым зимним обмундированием и прочим, что понадобится на фронте. И солдат, взвинченных ожиданием и вынужденных все время сдерживаться, одолевали досада и нетерпение. Они все беспокойнее переминались с ноги на ногу под укоризненными взорами унтер-офицеров и свирепым взглядом батальонного старшины – старого служаки и отъявленного педанта; но вслух никто им замечаний не делал, ведь при стойке «вольно» двигаться разрешается.
Внезапный порыв ветра просвистал над плацем, хлестнул ледяным дождем, отчего настроение отряда отнюдь не стало лучше, и в эту минуту из столовой вышли несколько офицеров.
– Отря-ад! – рявкнул батальонный старшина.
Сто двадцать рук сами собой скользнули по ружейным стволам, и солдаты вытянулись, немые и неподвижные, глядя прямо перед собой и стараясь не покачнуться, когда ветер, крепчая, вдруг налетал с особенной силой или так же неожиданно ослабевал.
– Тихо там! Порядок в строю!
У каждого солдата впереди чуть оттопыривалась короткая форменная куртка – тут в специальном кармане, так, чтобы легко достать правой рукой, лежал небольшой пакетик: два бинта, обернутых в клеенку, и пузырек с йодом.
– Отря-ад… смир-рно!
Двести сорок каблуков щелкнули разом, и в тот же миг ружья были взяты к ноге. Солдаты замерли, пристально глядя прямо перед собой. Кто-то бессознательно чуть повернул голову, скосил глаза, пытаясь увидать приближающихся офицеров.
– Эй, ты, там! Голову прямо!
Тишина, только ветер подвывает да скрипит гравий под офицерскими сапогами. Легонько позвякивают шпоры полковника и адъютанта. Батальонный старшина, вытянувшись, рапортует:
– Все налицо, сэр!
Полковник в ответ подносит руку к козырьку.
– Вторая шеренга, шаг назад… марш!
Раз-два. Шестьдесят пар ног переступили разом, как одна.
– Вторая шеренга, стоять… вольно!
Полковник обошел первую шеренгу, подолгу оглядывая каждого, придираясь к каждой мелочи. У одного солдата окоченели пальцы, и он уронил ружье.
– Сержант Хикс, запишите фамилию и номер, внесите в штрафной список.
– Слушаю, сэр.
Потом первая шеренга стояла вольно, а полковник уже менее тщательно проверял вторую. Смеркалось, а ему предстояло еще сказать напутственное слово. Он остановился шагах в тридцати перед строем, остальные офицеры стояли сзади...
...Отряд, которому было приказано немедля отправляться во Францию в действующую армию, вновь выстроился в три тридцать.
