Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Странная, чисто вэнсовская история о том, как человеку пришлось стать бунтарем в жутком закосневшем и лишенном свобод общстве.
отрывок из произведения:
...В комнате на вершине небоскреба находились шестеро: трое лордов, коих иногда называют «исправителями»; жалкий нижняк, бывший их пленником, и два гарриона. Выглядела комната странновато: асимметричная, украшенная гобеленами темно-бордового бархата. В узкую бойницу просачивался необычный, дымчато-янтарный свет —такой эффект давало особое стекло. Низкая дверь в форме трапеции была обита черной сталью.
Пленник был распят на специальной раме. Теменные кости черепа удалили; на обнаженном мозге лежал бороздками желтый гель. Над лишенным сознания человеком висел маленький черный излучатель.
Пленник был светлокожим юношей, с мягкими чертами лица, рыжевато-каштановыми волосами, широким лбом и скулами, большим ртом и маленьким подбородком. Словом, не лицо, а олицетворение невинной непрактичности. А вот лорды — «исправители» были личностями иного типа. Двое — высокие и худощавые, с серой кожей, длинными тонкими ногами, свинцовыми губами и плотно прилегающими к головам блестящими черными волосами. Третий же был постарше, по-массивней, с чертами стервятника, пристальным горящим взглядом и темно-багровой кожей. Лорд Фрей и лорд Фантон держали себя весьма надменно; а великий лорд Дугалд «Буамарк», казалось, с трудом сдерживает беспокойство. На лордах были черные одежды изысканного покроя и шапочки из усыпанной самоцветами металлической сетки.
Стоявшие в глубине помещения гаррионы фигурами были подобны крепким мужчинам, но покрыты с ног до головы черной шерстью. На них, как обычно, была черная кожаная сбруя и красновато-коричневые фартуки.
Стоящий у пульта Фрей объяснял действие механизма.
— Сперва каждый пучок излучения ищет какой-то синапс. Когда мигание прекратится, и индикаторы совпадут, — Фрей указал на пару черных стрелок, — он станет ничем: грубым животным, полипом с немногими мускульными рефлексами. Поскольку лорд Дугалд не намерен перестраивать...
— Это пират, — прохрипел Фантон. — Он должен быть изгнан.
— ...мы будем поочередно ослаблять контроль над различными отделами мозга до тех пор, пока он не сможет давать правдивые ответы на вопросы лорда Дугалда. Хотя, признаться, его мотивы мне совершенно непонятны.
— Они достаточно весомы, — отозвался Дугалд. — Приступайте.
Фрей коснулся первой из семи клавиш. На желтом экране корчился и извивался черный силуэт. Фрей подкрутил рычажки; силуэт уменьшился до диска размером с монету, дрожащего в одном ритме с пульсом пленника. Юноша захрипел, застонал и пошевелился. Он увидел лорда Фантона и лорда Дугалда: черный диск на экране дернулся. Увидел гаррионов — черный диск исказился. Он повернул голову, глядя в бойницу. Солнце висело низко над западным горизонтом. Благодаря странным свойствам стекла оно выглядело бледно-серым диском, окруженным зеленым ореолом. Черное пятнышко на экране поколебалось и медленно сжалось.
— Первая фаза, — объявил Фрей. — Его первичные реакции восстановлены. Заметили, как его тревожат гаррионы?
— Тут нет ничего таинственного, — пренебрежительно фыркнул старый лорд Дугалд. — Они чужды его генотипу.
— Почему же тогда, — холодновато поинтересовался лорд Фантон, —он почти не среагировал нас?
— Ба, — пробормотал лорд Дугалд. — Мы же не его народ.
— Верно, — согласился Фрей, — даже после стольких поколений. Однако единое солнце также много значит.
Он нажал вторую клавишу. Черный диск взорвался, разлетевшись на осколки. Юноша тихо застонал, дернулся, одеревенел. Фрей, подкрутив рукоятки, снова собрал диск в центре экрана. Взгляд пленника бродил по помещению, перемещаясь с лорда Фрея на лорда Дугалда, а затем на гаррионов и на собственные руки.
— Вторая фаза, — объявил Фрей. — Он узнает, но не в состоянии говорить. Он очнулся, но еще не пришел в сознание; он неспособен провести различие между собой и своим окружением. Все одинаково: вещи и их эмоциональное содержание идентичны. Для наших целей такое состояние бесполезно. Переходим к третьей фазе.
Он нажал третью клавишу; черный диск искривился и быстро восстановил форму. Юноша приподнялся, уставясь на металлические сапоги и браслеты, потом посмотрел на Фантона и Дугалда.
— Кто ты? — обратился к нему Фрей.
Юноша нахмурился, облизнул губы. Когда он заговорил, его голос, казалось, доносился откуда-то издалека:
— Эмфирион.
Фрей коротко кивнул. Дугалд удивленно посмотрел на него.
— Что все это значит?
— Инородная связь, глубоко заложенное отождествление: не больше. Следует ожидать сюрпризов.
— Но разве он не принужден к правдивости?
— К правдивости, исходя из его опыта и с его точки зрения. — Тон Фрея стал сухим. — Мы не можем ожидать космических универсалий — если такие существуют. — Он снова повернулся к юноше. — Какое же тогда имя ты носишь с рождения?
— Гил Тарвок. Фрей резко кивнул.
— Кто я такой?
— Ты — лорд.
— Тебе известно, где ты находишься?
— В замке над Амброем.
Фрей пояснил Дугалду:
— Теперь он способен сравнивать то, что видит, с тем, что хранится в его памяти; он в состоянии качественно отождествлять увиденное. В сознание он пока не пришел. Если бы его требовалось перестроить, то данный момент стал бы начальной точкой, так как все его ассоциации вполне доступны. Переходим к четвертой фазе.
Фрей нажал четвертую клавишу, подрегулировал аппаратуру. Гил Тарвок скривился и напрягся в своих сапогах и браслетах...
...В комнате на вершине небоскреба находились шестеро: трое лордов, коих иногда называют «исправителями»; жалкий нижняк, бывший их пленником, и два гарриона. Выглядела комната странновато: асимметричная, украшенная гобеленами темно-бордового бархата. В узкую бойницу просачивался необычный, дымчато-янтарный свет —такой эффект давало особое стекло. Низкая дверь в форме трапеции была обита черной сталью.
