Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Имя драматурга Эдварда Радзинского хорошо известно и читателю и зрителю. Пьесы его всегда дают пищу для серьезных размышлений. Они не только увлекательны в сценическом воплощении, но и с интересом читаются. Герои драм Э. Радзинского — личности, наделенные созидательной силой, умеющие отстаивать свои убеждения.
отрывок из произведения:
...В конце мая 1775 года пришла в Кронштадт из Средиземного моря русская военная эскадра. И хотя люди давно не были дома, никому не было дозволено ступить на берег.
Из именного указа императрицы Екатерины Второй генерал губернатору Санкт Петербурга князю Александру Михайловичу Голицыну:
«Князь Александр Михайлович! Контр адмирал Грейг, прибывший с эскадрой с ливорнского рейда, имеет на корабле своем под караулом ту женщину. Контр адмиралу приказано без именного указа никому ее не отдавать. Моя воля: чтобы вы...» 24 мая 1775 года.
Была ночь, но во дворце генерал губернатора Санкт Петербурга князя Голицына не спали. Князь Александр Михайлович, грузный шестидесятилетний старик, сидел в своем кабинете. Перед ним навытяжку стоял молоденький офицерик — капитан Преображенского полка Александр Матвеевич Толстой.
Тучный князь тяжело поднялся с кресел, пошел к дверям. Распахнул двери: в маленькой комнате, у аналоя с крестом и Евангелием ждал священник в полном облачении.
— Прими присягу, Александр Матвеевич, — обратился князь к капитану.
— Клянусь молчать вечно о том, что надлежит мне увидеть и исполнить... — звучал в тишине голос Толстого.
— И людей своих к присяге приведешь. И растолкуй им, что, коли хоть одна душа узнает, — наказание беспощадное... В Кронштадт поплывете но чью... И вернешься с нею в крепость тоже ночью... чтоб ни одна душа...
И князь обнял капитана:
— Ну, храни тебя Бог.
В ночь с 24 го на 25 мая 1775 года.
Яхта с капитаном Толстым и шестью преображенцами с потушенными огнями плыла из Петербурга в Кронштадт. На берегу и на судах, мирно качавшихся на якорях в устье Невы, давно спали.
Глубокой ночью подплыли к Кронштадту. Неслышно скользила яхта по военному рейду.
«Святослав»... «Африка»... «Не тронь меня»... «Европа»... «Саратов»... «Гром»... Стояли на рейде в ночи линейные корабли и фрегаты, залитые призрачным светом.
У шестидесятипушечного адмиральского судна «Три иерарха» яхта замедлила ход.
В каюте капитана Толстого уже ждал контр адмирал Самуэль Карлович Грейг.
— Весь завтрашний день, капитан, вы и ваши люди проведете в каютах. — Грейг говорил по французски: он был не так давно на русской службе и плохо владел русским. — Ни с кем из корабельной команды не видеться и не разговаривать... И только когда на корабле отойдут ко сну...
Ночь, 25 мая 1775 года.
На темную палубу вывели нескольких мужчин и двух женщин. Одна из женщин одета в черный плащ с капюшоном, глубоко надвинутым на лицо.
— Настоятельно прошу вас, госпожа, — обратился Грейг по итальянски к женщине, — не открывать лица и не говорить ни с кем до прибытия в назначенное место. Непослушание только ухудшит ваше положение.
Не дослушав адмирала, женщина молча направилась к борту. Ее усадили в покойное кресло и спустили вниз — на яхту. Адмирал почтительно помогал ей.
Дважды прозвенели куранты на Петропавловской крепости, когда яхта пристала к гранитным стенам.
В белой ночи на пристани темнела фигура в плаще и треуголке. Яхту встречал сам хозяин крепости — Андрей Григорьевич Чернышев, генерал майор и санкт петербургский обер комендант.
Женщина в черном плаще молча глядела на гранитные стены и беспощадный золотой шпиль...
Арестованных быстро размещали по казематам Алексеевского равелина. Захлопывались двери камер, лязгали засовы...
И в крепости наступила тишина. Будто ничего и не произошло.
Комендант Чернышев торжественно ввел женщину в просторное помещение, состоявшее из трех светлых и, главное, сухих комнаток, что было большой редкостью в крепости, постоянно затоплявшейся Невой. Сие была его гордость — помещение для особо важных преступников.
Женщина сбросила капюшон — и бешено сверкнули ее раскосые глаза.
— По какой причине осмелились арестовать меня? — яростно вы крикнула она по итальянски.
26 мая 1775 года, ранним утром, в своем кабинете за бюро с медальоном императрицы князь Александр Михайлович Голицын писал донесение:
«Всемилостивейшая государыня! Известная женщина и свиты ее два поляка и слуги и одна служанка привезены и посажены сего дня в два часа поутру за караулом в приготовленные для них в Алексеевском равелине места под ответ обер коменданта генерал майора Андрея Чернышева...» Прошло два с лишним года.
В ночь на 5 декабря 1777 года в Санкт Петербурге стояли лютые морозы. В Петропавловской крепости куранты уже пробили полночь, когда из Алексеевского равелина обер комендант Чернышев и солдаты вынесли фоб. Горели факелы. С трудом копали солдаты смерзшуюся землю.
— Копать веселее! — покрикивал комендант. Все глубже, глубже яма.
Комендант осветил ее факелом, удовлетворенно кивнул. Солдаты опустили гроб и торопливо забросали мерзлой землей.
На рассвете 5 декабря пошел густой снег. Мело, мело по мерзлой земле.
Из рапорта санкт петербургского обер коменданта генерал майора Андрея Чернышева:
«...Означенная женщина волею Божьей умре... А пятого числа в том же Алексеевском равелине той же командой, при ней в карауле состоявшей, была похоронена. По объявлении присяги о строжайшем сохранении сей тайны...» Снежная метель разыгралась над Петербургом. Все потонуло в этой метели: дворцы, крепость. И могила.
И к утру не осталось никаких следов — только белое поле у Алексеевского равелина...
...В конце мая 1775 года пришла в Кронштадт из Средиземного моря русская военная эскадра. И хотя люди давно не были дома, никому не было дозволено ступить на берег.
