Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Наталья Владимировна Резанова родилась в 1959 году в Горьком (ныне — Нижний Новгород). Филолог, историк, профессиональный редактор. Окончила Окончила историко-филологический факультет Горьковского университета. Работала на Горьковском телевидении и в различных издательствах. С конца 1980-х годов публикуется в периодике и сборниках, выпустила несколько книг переводов — Андре Нортон, Майкл Муркока, Дафны Дюморье и др. авторов. Живет в Нижнем Новгороде. Пишет в основном в жанрах исторической фантастики и альтернативной истории.
отрывок из произведения:
...Страшно, когда в стране два короля. Ничем не лучше, когда нет ни одного. И уж совсем плохо, когда невозможно определить, что, собственно, установилось в стране — двоевластие или безвластие.
Еще два, даже полтора месяца назад все казалось простым, и, если уж не благолепным, по понятным.
Слабый и безвольный император Карл Толстый был смещен с престола Западно-Франкского королевства, а место его занял Эд, граф Парижский. Права его на престол были не весьма бесспорны — он принадлежал к правящей династии Каролингов лишь с материнской стороны и вдобавок был побочным сыном. Слыл он человеком жестоким, даже бессердечным, однако успел прославить себя как выдающийся полководец, единственный, кто сумел переломить силу полчищ норманнов, опустошавших Нейстрию, и многие склонны были тогда не проклинать, но благословлять его, повторяя, что сейчас именно сильная рука нужна государству. Что верно, то верно. Рука у Эда была железная. Едва короновавшись, он безжалостно расправился как с поднявшими мятеж крестьянами, так и с непокорными вассалами, вновь озадачив людей, не знавших, кем считать его — героем или чудовищем. Утвердившись на троне сам, он утвердил также и репутацию свою как правителя не только решительного, но и расчетливого, вступив в брак с Аолой, дочерью владетельного герцога Трисского.
Далее началось невообразимое.
Даже и не все обитателям королевской резиденции — Компендия, не говоря уж о прочем люде, были известны подробности раскрытия заговора, имевшем целью отравление короля не более не менее как руками новобрачной, заговора, закончившегося полным крахом и страшной гибелью несостоявшейся убивицы и королевы. Говорили, что за спиной заговорщиков стоял Фульк, архиепископ Реймский, канцлер королевства, всегда ненавидевший Эда и в последнее время примирившийся с ним — но лишь для видимости. Втихомолку же называлось имя Роберта, младшего брата короля, и как добавлялось еще более пониженным тоном, любовника Аолы. Однако именно Роберт избежал всякого наказания, отделавшись почетной ссылкой в свой город Париж. Остальных же Эд не щадил. Не пощадил бы он и Фулька, но архиепископ успел бежать, предоставив сообщников их судьбе — прямо скажем, незавидной.
Ветер смерти пронесся над Лаооном и Компьенем.
А канцлер Фульк, объявившись в Бургундии и войдя в связь с тамошним герцогом Рихардом, именующим себя Справедливым, провозгласил Эда узурпатором, законным же королем — слабоумного принца Карла, последнего убогого потомка некогда славной династии, и послал войска на Нейстрию.
Что же сделал Эд, этот прославленный воин, этот олицетворенный гнев божий, это воплощение действия, перед угрозой иноплеменного нашествия и гражданской войны?
Он исчез.
Под словом «исчез» не следует понимать, будто король растворился в воздухе или провалился под землю, хоть и толковали упорно, что Эд якшается с нечистой силой или хотя бы с людьми, отмеченными дьявольским клеймом. Нет, он ускакал куда-то с малой свитой, спеша, как безумный. Но с равным успехом он мог бы и провалиться сквозь землю. Потому что более месяца от него не поступало никаких известий. Неизвестно даже было, жив ли он. Посему обитатели столицы и королевской резиденции пребывали в полнейшей растерянности. Непосредственная опасность им пока не угрожала, верный Эду войска удерживали бургундов. Но такое не могло продолжаться до бесконечности. И когда однажды сумрачным осенним полуднем человек с сигнумом королевского гоныа постучал рукоятью меча в ворота Компьенского замка, Альбоин, комендант, вздохнул с облегчением. Лучше любое известие, чем эта неустойчивость. Альбоину поневоле приходилось исполнять обязанности коннетабля после бесславной гибели Готфрида, графа Каталаунского, одного из главных заговорщиков, и груз, легший на его плечи, был чрезмерно тяжел.
— Он возвращается — сообщил гонец, хлопая выцветшими ремницами над опухшими с недосыпу глазами. — Король, то есть.
— Когда?
— Дня через три... едут они медленно, а гонцов выслали вперед.
Альбоин был озадачен. Эд даже во главе огромного войска не передвигался медленно, что же случилось с ним теперь? И что значит «они»? Чтобы скрыть замешательство, он кликнул слугу и велел подать гонцу пива.
— На, промочи глотку. И докладывай, что там еще.
Гонец осушил кружку в один глоток, не поперхнувшись, и промямлил: — Да что еще... Велено передать только — «Встречайте свою будущую повелительницу».
Тут уж поперхнуться готов был Альбоин:
— Что, что ты мелешь? Какую повелительницу? Хотя... погоди...
...Страшно, когда в стране два короля. Ничем не лучше, когда нет ни одного. И уж совсем плохо, когда невозможно определить, что, собственно, установилось в стране — двоевластие или безвластие.
