Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Алексей Михайлович Ремизов (1877-1957) один из своеобразнейших мастеров русской прозы 20 века. В 1921 году уже сложившимся писателям он покинул Россию, но и его творчество зарубежного периода было всеми корнями связано с Родиной. Художественный метод Ремизова отличает причудливое сочетание реального и ирреального, классических влияний и традиций народного творчества.А. М. Ремизов — русский писатель, тончайший знаток и пропагандист живого русского языка.
отрывок из произведения:
...С утра метель. С винтовками ходят — разгоняют. Вчера арестовали Пришвина. Иду — в глаза ветер, колючий снег — не увернёшься.
На Большом проспекте на углу 12-й линии два красногвардейца ухватили у газетчицы газеты.
— Боитесь, — кричит, — чтобы не узнали, как стреляли в народ!
— Кто стрелял?
— Большевики.
— Смеешь ты — ?
И с газетами повели её, а она горластей метели — Я нищая! — орёт, — нищая я! ограбили! меня!
—
На углу 7-й линии красногвардейцы над газетчиком. И с газетами его на извозчика. А пробегала с газетой — видно послали купить поскорее, успела купить!
— прислуга, и её цап и на извозчика.
— И ты — !
А она, как орнёт, да с переливом — и где ветер, где вой, не разберёшь.
—
Около Андреевского собора народу — войти в собор невозможно.
— Расходитесь! — вступают в толпу красногвардейцы, — расходитесь!
— Мы архиерея ждём.
— Крестный ход!
— Расходитесь! Расходитесь!
Толчея. Никто не уходит.
Какая-то женщина со слезами:
— хоть бы нам Бог помог! — только Бог и может помочь — узнали, что конец им, вот и злятся — какой конец — !?
— с крыш стреляли — да, не жалели вчера патронов — придёт Вильгельм, — поддразнивает баба, — и заставит нас танцевать под окном: и пойдём танцевать! — большевики устроили: каждый пойдёт поодиночке с радостью — тут его и расхрястали — заснул на мостовой — взвизгнул, как заяц, и дело с концом — —
Идёт старик без руки и повторяет громче и громче:
— Наказал Господь! — Наказал Господь!
— Что? Что?
— Наказал Господь.
Старуха протискиваясь:
— Что говорит?
— Да наказал Господь и погодку плохую послал.
— комната: от окна к двери покато. Я его едва различаю: такой он прозрачный и вялый, но я в его власти. Он что-то себе задумал: то к столу подойдёт, то к окну. Взял булавку и ко мне: хочет в палец всадить.
Я ему говорю: «Перестань, ну что такое булавка? ну, воткнёшь» — ! — уговариваю. — Положил он булавку. И опять ходит. Знаю, что на уме у него — ищет что-то, чем бы больно уколоть меня. Подошёл он к столу — а на столе моя рукопись! — да спичкой и поджёг. Не велика, — думаю, — беда, скоро не сгорит! А сам рукой так — и огонь погас. И тут я заметил, что около стола наложены кипы бумаг, смоченные горючей жидкостью. И понимаю, не в рукописи дело, а метил он в эту кипу: перекинет огонь и вспыхнет. А вот и не удалось! Скучный он бродит и такие у него мутные глаза — ищет...
...С утра метель. С винтовками ходят — разгоняют. Вчера арестовали Пришвина. Иду — в глаза ветер, колючий снег — не увернёшься.
