Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Александр Борисович Чаковский русский советский писатель, общественный деятель, Герой Социалистического Труда (1973). Член КПСС с 1941. Кандидат в члены ЦК КПСС с 1971. Родился в семье врача. Окончил Литературный институт имени М. Горького (1938). Печататься начал в 1937 как критик. Первое художественное произведение — трилогия, посвященная подвигу Ленинграда в Великой Отечественной войне: «Это было в Ленинграде» (1944), «Лида» (1945), «Мирные дни» (1947). Своеобразный лирико-публицистический стиль трилогии нашёл дальнейшее развитие в романе «У нас уже утро» (1949; Государственная премия СССР, 1950), проникнутом пафосом социалистического преобразования Южного Сахалина в послевоенные годы. Морально-этические проблемы советского общества и пути молодой технической интеллигенции — тема романов «Год жизни» (1956) и «Дороги, которые мы выбираем» (1960). Автор повестей «Свет далёкой звезды» (1962), «Невеста» (1966). Наиболее крупное произведение — роман «Блокада» (кн. 1-5, 1968-75; Ленинская премия 1978), в котором дана широкая картина битвы за Ленинград, осмысляется историческое значение этой битвы в общем ходе войны, показывается морально-политический превосходство советских воинов над противником. Чаковский выступает и как острый публицист (книга «Блаженны ли нищие духом?», 1970). Главный редактор журнала «Иностранная литература» (1955-1963) и «Литературной газеты» (с 1962). Секретарь Правления СП СССР (с 1962). Депутат Верховного Совета СССР 7-9-го созывов. Награжден двумя орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, 2 другими орденами, а также медалями.
отрывок из произведения:
...Андрей Фёдорович взял мои вещи – мешок и чемоданчик, но в эту минуту мы ясно услышали завывание самолётных моторов и треск пулемётных очередей. Гул моторов нарастал, как бывает, когда самолёты пикируют.
Мы выскочили из палатки. Прямо над нашими головами высоко в небе шёл воздушный бой. Приглядевшись, я увидела, что три самолёта атакуют один.
Андрей Фёдорович опустил мои вещи на снег и стоял, широко расставив ноги и закинув голову.
– Это «мессеры» напали на «ястребка», – сказал он.
В эту минуту я увидела страшное: мотор атакуемого самолёта заглох, и он стал медленно планировать, всё приближаясь ко льду, а немецкие самолёты один за другим пронеслись над ним и стреляли из пулемётов.
– Они подбили его! – крикнула я.
Самолёт не дымил, не горел, как обычно бывает с подбитым самолётом. Он только медленно и неслышно планировал надо льдом, опускаясь всё ниже. Наконец самолёт коснулся льда далеко от нас, превратившись в едва различимую точку.
– Быстро на машину! – крикнул мне Андрей Фёдорович. – Если пилот ранен, окажите первую помощь и на этой же машине везите его в Ленинград, в госпиталь.
Он схватил мои вещи и бросил их в кузов стоящей около палатки полуторки. Сеня вскочил в кабину и нажал стартер. Я уселась рядом. Андрей Фёдорович резко захлопнул дверцу.
Мы поехали медленно, чтобы не сбиться с трассы. Быстро темнело. Поднялся страшный ветер. Начинался буран. Снег залепил переднее стекло. Сеня пробовал включать «дворник», но он не работал. Несколько раз мы останавливались. Семён вылезал на подножку кабины и протирал рукавицей стекло. Потом он включил фары, и падающий снег стал казаться розоватым. Мы уже давно перестали видеть самолёт и ехали «по памяти». Вдруг я испугалась: а что, если мы не найдём самолёт? Я сказала об этом Семёну. Он сначала ничего не ответил, а потом сказал.