Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Альфред Кох родился 28 февраля 1961 г. в г. Зыряновске Восточно-Казахстанской области, куда его отца сослали в 1941 из Краснодарского края.В 1978 окончил школу в г. Тольятти Куйбышевской области, куда переехала семья на строительство ВАЗа.В 1983 году окончил Ленинградский финансово-экономический институт и в 1987 аспирантуру этого института по специальности «экономическая кибернетика».После окончания аспирантуры защитил кандидатскую диссертацию (1987).
В 1987-90 работал младшим научным сотрудником ЦНИИ «Прометей», затем ассистентом кафедры экономики и управления радиоэлектронным производством Ленинградского политехнического института. В 1990 г. был избран председателем исполкома Сестрорецкого районного Совета народных депутатов г. Санкт-Петербурга. С 1991 г. заместитель директора Санкт-Петербургского территориального фонда государственного имущества. 1992-1993 — заместитель председателя Комитета мэрии Санкт-Петербурга по управлению городским имуществом. 1993-1996 — заместитель, затем первый заместитель председателя Государственного комитета РФ по управлению государственным имуществом.
отрывок из произведения:
...Жила была одна баба. Звали ее, ну предположим, Матрена. Нет, Матрена — слишком нарочито. Пожалуй, звали ее Надежда. Во, точно, Надя. Так лучше. Иногда Надька, Надюшка. Короче — Надя. Все.
Было ей, как теперь модно выражаться, 40 + лет. То есть между сорока и пятьюдесятью. А может, уже и за пятьдесят. Ну разве чуть-чуть. Этак лет пятьдесят пять, пятьдесят шесть... Или все шестьдесят? Нет, шестидесяти еще не было. Это точно.
Выглядела Надька сногсшибательно. Посудите сами — крепко под восемьдесят килограмм, при росте дай Бог чуть больше ста шестидесяти пяти. Груди у нее были, как выражались классики, арбузные, а задница — сто двадцать см в обхвате. Ну, понятное дело, песочными часами ее фигуру назвать было нельзя: пятый бюст и огромную корму дополняло большое брюхо. Но все же сала на животе было не настолько много, чтобы ее фигура не представляла из себя ничего вообще.
Надькины ровесники довольно часто забирались на нее с целью ее трахнуть. Но в последнее время все чаще по пьяни. Ровесники (те, что хотели плотских утех) были все больше алкаши и бомжеватого вида работяги с рынка. Ну, естественно, до полноценного коитуса дело доходило редко — какая у алкашей эрекция? Посему состояние Надьки было все время приподнятое. То, что называется, женщина в поиске. Короче, трахаться она хотела все время. И, конечно, с каждым обломом желание все нарастало и нарастало.
Чтобы завершить Надин портрет, добавлю, что зубы у нее были не все. Пара-тройка зияющих промежутков в ее челюсти напоминали о сожителях, которые, будучи не в состоянии ее удовлетворить ни морально, ни материально, от отчаяния и собственного бессилия шибко колотили ее. Оставшиеся зубы были пятьдесят на пятьдесят. То есть половина железные, а половина — свои, костяные, темно-желтые и прокуренные.
Когда-то, в молодости, Надя была шатенкой. Потом, в соответствии со своими умственными способностями (на это как раз ума хватило), окрасилась в блондинку. Ну, как тогда красились? Понятное дело — перекисью водорода. Ну и сами знаете, что получилось. Пегость какая-то. То ли рыжая, то ли белая. А корни волос — темные. От злости на себя она еще и химию сделала. Неожиданно ей понравилось, и с тех пор она все время завивалась. Брр... Ужас...
Был у Нади сын. Чернявый мальчик лет четырнадцати. Звали его Димка. Или Мишка? Вот не помню точно. Да это и не важно, поскольку все его звали — Жиденыш. Почему так — неизвестно. Может, оттого, что он был смуглый и кучерявый? Может быть. А еще, наверное, оттого, что мальчик рос задумчивым и спокойным. Жиденыш много читал и хорошо учился. Но тихоней не был. Просто такой молчун. Но чувствовались и темперамент и страсть.
Кто был отец пацана, можно было только догадываться. Даже сама Надюшка всего лишь смутно предполагала, что это мог быть один армянин с рынка, который все-таки довел дело до логического завершения, и она прекрасно помнит это острое ощущение оргазма в паху и позвоночнике. Короче, ребенок родился, как говорится, от страстной любви (они были знакомы первый и он же последний день), но вопреки литературным штампам, был нежеланный. Вообще-то Надя сделала много абортов. Может быть, десять, а может быть — пятнадцать. Но крепкий организм это все выдержал и понес. В этот раз она чего-то замешкалась, то ли лень было, то ли еще что, вот и пришлось рожать. Так или иначе, но получился Жидок.
Да и ладно. Много хлопот он матери не доставлял. Учителя его хвалили. Он чем-то торговал в Интернете (компьютер собрал из выброшенных на помойку частей), на вырученные деньги покупал себе одежду. Мешало только то, что он уже вырос и по ночам, сидя у Интернета, много дрочил, выводя мамашу из себя. Тут самое время сообщить, что жили они в однокомнатной квартире, которая осталась у Нади от матери, царство ей небесное.
Надька работала в магазине. Магазин этот находился на территории колхозного рынка. И получалось, что она как бы работала и в магазине, и в то же время на рынке. Кем работала — не разобрать. Всем подряд. И у прилавка могла встать, и фуру разгрузить, и просто так — полы помыть. Когда хачики приезжали осенью торговать арбузами, то она до ночи с ними терлась и арбузами торговала, а потом с энтузиазмом подмахивала им, лежа на куче фуфаек в углу бытовки.
Так или иначе, но деньги у нее водились. Не Бог весть что, но свои пять-семь тысяч в месяц она зарабатывала. То есть нельзя сказать, что она была полная деклассированная синюха. И дома у нее все было более-менее в порядке: и мебель и кухня не новые, разумеется, но в хорошем состоянии. И жратва была в холодильнике. Не разносолы какие-нибудь, но ведерная кастрюля супа и вареная колбаса с хлебом были всегда. Опять же телевизор старенький, кафель в ванной, занавески...
...Жила была одна баба. Звали ее, ну предположим, Матрена. Нет, Матрена — слишком нарочито. Пожалуй, звали ее Надежда. Во, точно, Надя. Так лучше. Иногда Надька, Надюшка. Короче — Надя. Все.
