Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Родился 20 июля 1975 года. Окончил математическую школу, затем – Государственный Университет Управления (включая аспирантуру). Кандидат экономических наук (специальности – Инструментальные и математические методы экономики и Мировая экономика).
Финансовый директор девелоперской компании. Помимо этого иногда преподает экономико-математические методы и модели, а также публикуется в экономических журналах. Весной прошлого года оставил работу и отправился путешествовать. Странствия продлились 4 месяца.
В свободное время ухитрился побывать в десятке-другом стран и сменить не менее дюжины разнообразных профессий, был даже переводчиком у американских миссионеров (о чем остались неизгладимые воспоминания и своеобразное отношение к аборигенам США). С 1992 г. играет в русскую народную игру «Что? Где? Когда?». В послужном списке – участие в лучших московских командах и звание чемпиона России. Уже более пяти лет являюется капитаном команды КСЕП.
отрывок из произведения:
...Да, да, я — совершенно нормальный человек. И снимите с меня эту нелепую рубашку! Только после того, как окончательно убедитесь, что я здоров? А моего честного слова вам недостаточно? Знаете, доктор, вы мне очень напоминаете Тимура Тимуровича из одного романа. Да, конечно, и всю его команду в придачу. Они еще красноармейцам помогали, рисуя на их заборах всякую гадость. Как, доктор, вы не знаете, что обычно рисуют на заборах? Разумеется, красные звезды, хе-хе. Доктор, ну что вы все обо мне да обо мне? Это же грубейший плагиат на Дейла Карнеги. И все та же улыбочка профессионального коммивояжера. До чего же вы, психиатры, стандартный народ, с ума сойти можно! Ну сколько раз повторять вам, что я — здоровый человек! Точнее, графоман. Не оскорбляйте меня! Я — не писатель, я — графоман! И не просто графоман, а графоман-критик! Хорошо, а если я расскажу вам, что это такое, вы отпустите меня? Честное слово? Ладно. С чего начнем? Нет, только не с самого начала! Это же самый избитый литературный прием! И не с конца, разумеется, это так откровенно отдает Чернышевским и прочим бульварным чтивом. С самого главного? Старо, старо. Начну-ка я с самого мелкого и незначительного в моей работе — с писателей. Что такое писатель без критика? Ничего, пустое место. Плюнуть и растереть. Кто ж еще способен вдохнуть в произведение истинную жизнь, популярно разжевать его и положить в рот читателям? То-то же. Ну разве сложно написать какое-нибудь «Горе от ума»? Для этого, понятное дело , много ума не надо. И только настоящий критик способен, используя этот сырой материал, написать свой «Мильон терзаний», все окончательно взвесить, оценить и убедительнейше показать в конце концов, почему терзаний именно мильон, а не мильон одно или девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять! Да, вот кто такие мы, критики. А вы меня сравнили с каким-то писателишкой. Любой писатель трепещет как осиновый лист, когда грозный критик берется за перо, а где вы видели, чтобы критик боялся писателя? Теперь вам понятно, кто из нас — истинная сила? Конечно же, я, доктор! Да снимите вы наконец с меня эту смирительную рубашку! Как, вам еще что-то непонятно? Почему именно графоман? Ну это же так просто! Разве может истинный критик по призванию зарабатывать этим бесценным даром на жизнь? Никогда! Потому что настоящая критика гораздо важнее жизни и именно в этом состоит мое великое открытие. Я понял это вчера, когда закончил читать очередной рассказ. Со стыдом вынужден признаться, что пока я его читал, он мне даже нравился. Но я ведь прежде всего критик и мой долг — выявить художественное значение произведения! Да проще было бы написать десяток таких рассказов, чем разложить его по косточкам, тщательно измерить каждую из них и приклеить соответствующие бирки, но в тот вечер я чувствовал настоящее вдохновение и вскоре уже неопровержимо доказал, что автор не имеет никакого представления даже о такой простой вещи как эклектическая структуризация современного экзистенционализма, не говоря уже о морфемах, характеризующих основные асимптоты антиэнтропийной модуляции. Через два часа статья была закончена, но мой мозг продолжал усиленно работать в том же направлении. И вот наконец пришло озарение. «Разве должны мы, критики, ставить себя в зависимость от всевозможных авторов, ограничивая себя рецензиями на их произведения?» — подумал я и тут же ответил себе: «Нет!» Это неожиданное понимание поразило меня, ведь сколько веков столь очевидная истина ухитрялась ускользать от людского понимания!..
...Да, да, я — совершенно нормальный человек. И снимите с меня эту нелепую рубашку! Только после того, как окончательно убедитесь, что я здоров? А моего честного слова вам недостаточно? Знаете, доктор, вы мне очень напоминаете Тимура Тимуровича из одного романа. Да, конечно, и всю его команду в придачу. Они еще красноармейцам помогали, рисуя на их заборах всякую гадость. Как, доктор, вы не знаете, что обычно рисуют на заборах? Разумеется, красные звезды, хе-хе. Доктор, ну что вы все обо мне да обо мне? Это же грубейший плагиат на Дейла Карнеги. И все та же улыбочка профессионального коммивояжера. До чего же вы, психиатры, стандартный народ, с ума сойти можно! Ну сколько раз повторять вам, что я — здоровый человек! Точнее, графоман. Не оскорбляйте меня! Я — не писатель, я — графоман! И не просто графоман, а графоман-критик! Хорошо, а если я расскажу вам, что это такое, вы отпустите меня? Честное слово? Ладно. С чего начнем? Нет, только не с самого начала! Это же самый избитый литературный прием! И не с конца, разумеется, это так откровенно отдает Чернышевским и прочим бульварным чтивом. С самого главного? Старо, старо. Начну-ка я с самого мелкого и незначительного в моей работе — с писателей. Что такое писатель без критика? Ничего, пустое место. Плюнуть и растереть. Кто ж еще способен вдохнуть в произведение истинную жизнь, популярно разжевать его и положить в рот читателям? То-то же. Ну разве сложно написать какое-нибудь «Горе от ума»? Для этого, понятное дело , много ума не надо. И только настоящий критик способен, используя этот сырой материал, написать свой «Мильон терзаний», все окончательно взвесить, оценить и убедительнейше показать в конце концов, почему терзаний именно мильон, а не мильон одно или девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять! Да, вот кто такие мы, критики. А вы меня сравнили с каким-то писателишкой. Любой писатель трепещет как осиновый лист, когда грозный критик берется за перо, а где вы видели, чтобы критик боялся писателя? Теперь вам понятно, кто из нас — истинная сила? Конечно же, я, доктор! Да снимите вы наконец с меня эту смирительную рубашку! Как, вам еще что-то непонятно? Почему именно графоман? Ну это же так просто! Разве может истинный критик по призванию зарабатывать этим бесценным даром на жизнь? Никогда! Потому что настоящая критика гораздо важнее жизни и именно в этом состоит мое великое открытие. Я понял это вчера, когда закончил читать очередной рассказ. Со стыдом вынужден признаться, что пока я его читал, он мне даже нравился. Но я ведь прежде всего критик и мой долг — выявить художественное значение произведения! Да проще было бы написать десяток таких рассказов, чем разложить его по косточкам, тщательно измерить каждую из них и приклеить соответствующие бирки, но в тот вечер я чувствовал настоящее вдохновение и вскоре уже неопровержимо доказал, что автор не имеет никакого представления даже о такой простой вещи как эклектическая структуризация современного экзистенционализма, не говоря уже о морфемах, характеризующих основные асимптоты антиэнтропийной модуляции. Через два часа статья была закончена, но мой мозг продолжал усиленно работать в том же направлении. И вот наконец пришло озарение. «Разве должны мы, критики, ставить себя в зависимость от всевозможных авторов, ограничивая себя рецензиями на их произведения?» — подумал я и тут же ответил себе: «Нет!» Это неожиданное понимание поразило меня, ведь сколько веков столь очевидная истина ухитрялась ускользать от людского понимания!..
