Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Рассказ о спелеоэкспедициях в пещеры Южного Урала.
отрывок из произведения:
...Он вырос между двумя танками — емкостями для жидкого хлора, потому что где-то наверху проржавел паропровод. Капельки конденсата все летели и летели вниз, а над городом уже зажелтела осень. Каждый раз, проходя мимо лужи, Муромцев вспоминал, что надо бы поставить хомут на паропровод, потом привычно думал, что это не его хозяйство, есть, в конце концов, сантехники, — пусть Литвинов сам и занимается. Надо только не забыть сказать... И он привычно забывал.
Муромцев обходил эстакады, проверял вентили, бегло щурился на манометры и, зябко поеживаясь, возвращался в щитовую. Ну что у него за хозяйство! Нагромождение емкостей и трубопроводов, в которых сам черт ногу сломит. Все течет само по себе — крути вентиля да посматривай на приборы. Тоска.
Он никому не говорил (как такое сказать?), что единственное захватывающее в его работе — это аварии. Вот так — аварии! Редкие минуты, насыщенные полнокровным действием.
Да-а... Так вот, он вырос под трубой между двумя танками. Зима взъярилась морозами, и сталагмит удался на удивление. Муромцев даже глазам не поверил. Высокий, с полметра, и толщиной в руку, сталагмит был прозрачен и чист.
В Пещере! Ну да, вот такие они с Вовчиком видели на стенах Актового зала. Как они радовались тогда! Тут же, вот — под боком! — растет такое чудо, а все ходят и не замечают.
Муромцев машинально оглянулся. Перед глазами невольно, непрошено, вновь разворачивалась Пещера. И голос, записанный на пленку:
«Ух, ты-ы!.. А прозрачный-то!»
Они носили тогда по Пещере магнитофон и записывали. И грохот шагов, и звон ледяной капели, и гул подземной реки. А эхо...
Какое там было эхо!
Муромцев мотнул головой, отгоняя непрошеные видения. К черту! Он же сказал себе, что все. Он больше не поедет в Пещеру. Хватит. Пора, наконец, браться за ум. Лена права — это не профессия. Много ли толку, что он знает почти все об этой работе и может спуститься в глубочайшую пещеру страны? Кому это надо? Кому нужны месяцы изнурительного труда в вечном грохоте воды, кажущихся бездонными колодцах?
Он не профессионал. В том смысле, что — Лена права — денег за это не платят. И вообще, поглядишь вокруг — нормальные семьи, нормальные отцы. Приходят домой, не торчат на тренировках. В отпуск — на дачу, в дом отдыха..., неважно — с семьей. И никакой нервотрепки.
Все правильно, он уходит, а дома в тревоге. Он возвращается, худой и черный, измотанный нечеловеческой работой. Урывает, правда, недельку-другую, едут с Леной куда-нибудь отдыхать. Только отойдешь, пора на работу. Отпуск, называется. Нет. Есть нормальные семьи и нормальные отцы.
Муромцев усмехнулся, поймав в себе отзвук былых словесных баталий, представил разгоряченное спором лицо жены. О чем спорить-то... Все и так ясно. Пора кончать, вешать на стенку карабины. В конце концов, у него семья. Надо бы, наконец, выбраться куда-нибудь всем вместе. Махнуть, например, в Крым. Или на Кавказ. Купить панаму, шорты, лежать на песке и щуриться на волны. Подумать только! Он десять лет на Кавказе, а моря толком и не ощутил.
Какое там море! Едва приедешь — заброска. Хорошо, вертолет, а то на горбу в несколько ходок тащишь в небо, продираясь сквозь облака, немыслимые мешки.
Потом — пещера. Потом... Потом галопом вниз, на самолет, на поезд, на что угодно — лишь бы скорее домой. Вот тебе и море...