Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Французский писатель Жорж Сименон принадлежит к числу наиболее читаемых писателей во всем мире. Особенной популярностью пользуется серия его книг об умном и проницательном комиссаре Мегрэ. Герои Сименона вполне реальные люди, а не схематические зарисовки,наделенные одной-двумя мыслями и умеющие лишь стрелять из пистолета. У Сименона убийство — это всегда трагедия, а не очередной эпизод захватывающего действа. И комиссар Мегрэ прежде всего старается разобраться, что же заставило вполне благополучного господина решиться на преступление.
отрывок из произведения:
...Я очень старался убедить себя в том, что в этой кромешной тьме мы сидели только для того, чтобы докопаться до истины, защитить правосудие, а также и в интересах самих же действующих лиц этой драмы, но так и не убедил. С самого начала этого эксперимента я чувствовал себя не в своей тарелке и, прижавшись к инспектору у стены, за которой была камера, так же как и он, затаив дыхание, вглядывался в потайное окошко.
Это окошко вполне оправдывало свое название. Для тех, кто находился в камере, это было самое обычное зеркало, ничем не отличавшееся от всех прочих зеркал. Но тайна этого зеркала состояла, во-первых, в том, что оно было без оловянной амальгамы и, во-вторых, за ним в стене было пробито окошко в абсолютно темное помещение. Вот там-то и притаились мы с инспектором Ж-7. Для людей, бывших в камере, мы оставались абсолютно невидимыми нам же они были видны как на ладони.
Мужчина в камере был очень высокого роста, худощав, бледен, с поразительной самоуверенностью во взгляде. Он сидел, по своему обыкновению, на краю кровати, подперев руками подбородок. В выражении его лица, как всегда, была, с одной стороны, какая-то тревога, а с другой — что-то еще такое необъяснимое, что мнения относительно его психического состояния были самыми разными:
— Сумасшедший, — не колеблясь, заявляли специалисты-психиатры.
— Симулянт, — утверждали не менее именитые ученые, медики.
— Дегенерат, — говорили непосвященные.
— Обыкновенный грабитель, — считали четвертые.
— А может быть, он из дворян и таким образом защищает честь своего имени? — предполагали пятые.
Некоторые полагали, что он просто глухонемой — вот и все объяснение.
...Мужчина, сидевший на камерной койке, не двигался и не обращал никакого внимания на наше двухстороннее зеркало.
Женщина же стояла возле двери. Она тоже не подозревала о нашем присутствии. Мы могли видеть, как дрожащими руками она теребила застежку на сумочке.
Заговорит ли она? Приблизится ли к мужчине? Сделает ли хоть какой-нибудь разоблачительный жест?
Был ли этот таинственный человек ее мужем? Или он просто сверхоригинальный аферист?
Несколько минут назад в приемной отделения буйно-помешанных при лечебнице для душевнобольных, находящейся в самом центре Венсенского леса, женщина говорила нам голосом, полным печали:
— Я не знаю... Я уже больше ничего не понимаю... Иногда мне кажется, что это он... Но бывают моменты, когда я готова поклясться в обратном.
— Была ли у вашего мужа татуировка на правом предплечье?
— Я... нет... Или скорее... может быть, я никогда ее не замечала?
— А какие-нибудь странности были в его характере?
— Да. Вообще-то он был нервным, это точно... Кроме того, у него часто менялось настроение... Иногда он впадал в необъяснимую глубокую меланхолию.
— Вы никогда не замечали его отсутствия по ночам?
— Нет, никогда.
— Но ведь ваши комнаты расположены радом.
— Знаете, у меня не очень-то чуткий сон.
И вот теперь, будучи с ним наедине, она стояла молча, недвижно, не поднимая глаз, уставившись взглядом в пол...
...Я очень старался убедить себя в том, что в этой кромешной тьме мы сидели только для того, чтобы докопаться до истины, защитить правосудие, а также и в интересах самих же действующих лиц этой драмы, но так и не убедил. С самого начала этого эксперимента я чувствовал себя не в своей тарелке и, прижавшись к инспектору у стены, за которой была камера, так же как и он, затаив дыхание, вглядывался в потайное окошко.
