Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Австрийский писатель Стефан Цвейг (Stefan Zweig) родился в Вене 28 ноября 1881 года в семье весьма богатых родителей. Первые литературные опыты — стихотворные сборники «Серебряные струны», 1901, и «Ранние венки», 1906 — написаны под влиянием венского импрессионизма (Хьюго фон Гофмансталь) и символизма (Э.Вернхарн, Ш.Бодлер). С годами собственный голос писателя начинает крепнуть и приобретать индивидуальный колорит. Цвейг пишет трагедии («Дом у моря», 1912), драмы («Йеремия»,1917) и легенды («Очи вечного брата», 1922). В начале двадцатых годов выходят его первые новеллы («Амок», 1922) и знаменитые «Звездные часы человечества» (1927), принесшие ему сначала европейскую, а потом и мировую славу. В то время Цвейг — самый переводимый из немецкоязычных авторов. Он переселяется в Зальцбург, город Моцарта и Тракля, отныне много путешествует — Европа, Индия, Северная Африка, обе Америки, Советский Союз — и совершает триумфальные поездки в Нью-Йорк и Буэнос-Айрес. В 20-30 годы им были созданы популярные жизнеописания («Мария Антуанетта», 1932; «Мария Стюарт», 1935; «Магеланн», 1938; «Бальзак») и циклы («Три мастера», 1920; «Борьба с демонами», 1925; «Поэты своей жизни», 1928; «Лечение духом», 1931). Стефан Цвейг достаточно много верного сказал о Достоевском и Толстом. 23 февраля 1942 года в небольшом отеле на окраине Рио-де-Жанейро вместе со своей второй женой Стефан Цвейг покончил счеты с жизнью.
отрывок из произведения:
...Что дало этому одинокому и дерзновенному мечтателю смелость наперекор величайшим космографическим авторитетам того времени, наперекор Птолемею и его продолжателям и последователям защищать утверждение, что Африка отнюдь не примерзший к полюсу материк, что обогнуть ее возможно и что там-то и пролегает искомый морской путь в Индию? Эта тайна вряд ли когда-нибудь будет раскрыта. Правда, в ту пору еще не заглохло (упоминаемое Геродотом и Страбоном) предание, будто в покрытые мраком дни фараонов финикийский флот, выйдя в Красное море, два года спустя, ко всеобщему изумлению, вернулся на родину через Геркулесовы столбы (Гибралтарский пролив). Быть может, инфант слыхал от работорговцев-мавров, что по ту сторону Пустынной Ливии — песчаной Сахары — лежит «страна изобилия» — bilat ghana. Итак, возможно, что Энрике благодаря опытным разведчикам лучше был осведомлен о подлинным очертаниях Африки, нежели ученые географы, непреложной истиной считавшие только сочинения Птолемея и в конце концов объявившие пустым вымыслом описания Марко Поло и Ибн-Баттуты. Но подлинно высокое значение инфанта Энрике в том, что одновременно с величием цели он осознал и трудность ее достижения; благородное смирение заставило его понять, что сам он не увидит, как сбудется его мечта, ибо срок больший, чем человеческая жизнь, потребуется для подготовки такого гигантского предприятия. Как было отважиться в те времена на плавание из Португалии в Индию без знания этого моря, без настоящих кораблей? Ведь невобразимо примитивны были в эпоху, когда Энрике приступил к осуществлению своего замысла, познания европейцев в географии и мореходстве...