Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Вячеслав Софронов исчисляет свой род от дружинника Ермака, пришедшего в далекую Сибирь четыре века назад. Родившись в семье с давними историческими традициями, выросший неподалеку от стен Тобольского кремля, он не просто впитал в себя эти традиции, он живет ими. Вероятно, отсюда и его тяга к путешествиям, поиск могилы Ермака, подземных ходов Тобольска, клада хана Кучума и царских сокровищ...
Вся творческая биография Вячеслава Софронова посвящается Сибири и событиям, в ней происходящим. Автор многих статей на тему о сибирских воеводах, губернаторах, просветителях, он успевал ходить в походы со школьниками, снимать кинофильмы, работать в архивах, работать преподавателем в институте.
отрывок из произведения:
...Стоит проговориться случайному знакомому в европейской части России, что ты родом из Сибири, как тут же глаза твоего собеседника расширятся, он изобразит крайнею степень тревоги и волнения и задаст непременный вопрос, ответ на который никто не знает: «Так ведь там у вас ссылка?!…» Да, да, именно так большинство моих соплеменников до сих пор относятся к территории, на которой могут уместиться все европейские державы, и, честно говоря, имеют на это достаточно оснований.
Буквально в первые годы после основания сибирских острогов в град Тобольск прибыл первый ссыльный, положивший начало более чем четырехсотлетнему периоду сибирской ссылки. То был знаменитый опальный колокол из города Углича, осужденный по строгому приказу Бориса Годунова. Стоит ли говорить, что пострадал он в результате придворных интриг, приведших к столь несуразному на современный взгляд приговору. Колоколу вырвали «язык», отрубили «ухо», секли плетьми и сослали на вечное поселение лишь за то, что он звонил, (звонили, конечно, в него, но принято говорить именно «звонил»), во время смерти (убийства?) царевича Димитрия, сына Ивана Васильевича Грозного, прямого наследника московского престола. Так и повелось, что по проторенной опальным колоколом дорожке через Урал потянулись этапы осужденных, многие из которых навечно остались на сибирских просторах, заложив основу новой формации сибиряков с независимым и неуемным характеров, доставивших множество неприятностей не только себе и своим близким, но и властям всяческих рангов.
Если говорить о ссылке, то хотелось бы вспомнить еще одну безвинную ссыльную, которая стала ей опять же в результате дворцовых интриг и борьбы за «сферы влияния» на царя Михаила Федоровича, первого из плеяды Романовых.
Пагубное пристрастие к сладостям. Жила-была девица Мария Ивановна Хлопова, дочь московского дворянина из незнатной дворянской семьи. Видно отличала ее от остальных необычайная красота и стать, коль в 1616 г. посватался к ней Михаил Федорович, когда ему пошел двадцатый год. Как будущую супругу царя, ее поселили во дворце и дали новое имя по обычаям того времени — Анастасия, напоминавшее жителям московского государства умную и добросердечную первую жену царя Ивана Грозного — и стали поминать при богослужении. О предстоящем бракосочетании оповестили по всему государству. Во дворце с царской невестой поселились ее мать и бабка, а отец и дядя ежедневно их навещали. Но родство царя с незнатной семьей Хлоповых показалось нежелательным многим придворным боярам, опасавшихся, что неизбежное влияние Хлоповых на молодого Михаила вредно отзовется на их собственном положении. Особенно непримиримо выступили против Хлоповых Салтыковы, начавшие всевозможные интриги для расстройства брака. Когда Хлопова заболела, ее «рвало и ломало нутро, и опухоль была», то о болезни доложили царю и его матери. Пригласили придворных медиков, которые осмотрели царскую невесту и высказали свое мнение, подобное недомогание, назвать болезнью которое никак нельзя, могло случиться от неумеренного потребления сладкого, отчего «плоду и чадородию порухи не бывает». Но Салтыковы повернули дело таким образом, что невеста была признана неизлечимо больной, а боярская дума вынесла свое решение: «царская невеста к государевой радости не прочна». И ее сослали с «верху», то есть из дворца, где она прожила всего шесть недель, и поселили у ее бабки Феодоры Желябужской. Через десять дней ее вместе с бабкой, теткой и двумя дядями Желябужскими сослали в Тобольск, разлучив с матерью и отцом, которого направили на воеводство в Вологду. Лишь в 1619 г., по возвращению из польского плена отца царя, митрополита Филарета, участь Хлоповых была облегчена, и семью переселили в Верхотурье, где они пробыли около года. 30 декабря 1620 г. им была направлена царская грамота о переводе в Нижний Новгород. Самое интересное во всей этой истории, что молодой царь продолжал питать нежные чувства к сосланной невесте, в чем откровенно признался отцу. Тот велел учинить официальное следствие по делу о болезни царской невесты и в результате перекрестных допросов всех лекарей, что пользовали Анастасию Хлопову, а также Салтыковых — родственников матери царя инокини Марфы, была установлена истина. Невесту признали вполне здоровой! А Салтыковых удалили в их вотчины, за то, что они «государской радости и живота учинили помешку». Тем временем велись переговоры о браке с иностранными принцессами, закончившиеся по разным причинам неудачей. Тогда решили выбрать кого-то из своих русских девушек, о чем и сообщили Михаилу Федоровичу. Но на это предложение он ответил: «Обручена мне царица, кроме ея не хочу взять иную...»
«хуже ваша оценка лучше»
...Стоит проговориться случайному знакомому в европейской части России, что ты родом из Сибири, как тут же глаза твоего собеседника расширятся, он изобразит крайнею степень тревоги и волнения и задаст непременный вопрос, ответ на который никто не знает: «Так ведь там у вас ссылка?!…» Да, да, именно так большинство моих соплеменников до сих пор относятся к территории, на которой могут уместиться все европейские державы, и, честно говоря, имеют на это достаточно оснований.
