Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Успенский Лев Васильевич [р. 27.1(8.2).1900, Петербург], русский советский писатель. Участник Гражданской войны 1918-20 и Великой Отечественной войны 1941-45. Опубликовал романы «Запах лимона» (1928, совместно с Л.Л.Рубиновым), «Пулковский меридиан» (1939), «60-я параллель» (1955, оба совместно с Г.Н.Караевым), книги по истории Ленинграда, переработки для детей мифов Древней Греции, очерки об археологии и др. Наибольшую известность получили научно-художественные книги У. по занимательному языкознанию: «Слово о словах» (1954), «Ты и твоё имя» (1960), «Имя дома твоего» (1967), «Загадки топонимики» (1969) и др., адресованные преимущественно юному читателю. Выступает как публицист и переводчик. Награжден 2 орденами, а также медалями.
отрывок из произведения:
...19 сентября 1945 года в Ленинграде, на стадионе «Динамо», во время-упорной борьбы между командами «Зенит» и МВО бухгалтер артели «Ленэмальер-Цветэмаль» Андрей Андреевич Коноплев, опустив руку в правый боковой карман своего песочного цвета летнего пальто (он хотел достать носовой платок, чтобы отереть с лица пот своего чрезмерного болельщичества), нащупал в кармане незнакомый круглый предмет — что-то вроде мандарина, завернутого в листик плотной хрустящей бумаги. С удивлением вынув эту вещь, главбух Коноплев, мужчина немолодой, но еще видный, ярый любитель и футбола, и всевозможных других видов спорта, болеющий с ожесточением за «Зенит», некоторое время недоуменно смотрел на нее.
Бумажка — вроде тех, в которых, бывало, еще до революции, в коноплевской нежной юности, привозили из-за границы апельсины, — полупрозрачная, с каким-то неясным рисунком по ней, развернулась. И на ладони Коноплева лежал неведомо откуда взявшийся плод, вроде яблока или, может быть, недозрелого граната, но покрытый пушком, как персик. От его тонкой кожицы шло легкое, диковатое благоухание. Указательный и большой пальцы Коноплева чуть-чуть липли, точно прикоснувшись к цветку «смолянке». Бумажный листок, довольно помятый, казался капельку промасленным этой смолкой. А поперек него, поверх неясных рисунков, виднелись косые штрихи сделанной крупным почерком синей карандашной надписи:
«ЭТО — ПЕРВОЕ, — удивляясь все больше и больше, прочел Андрей Андреевич. — В день ТРЕТЬЕГО ТЫ ПРИДЕШЬ КО МНЕ, ЗОЛОТОЛИКАЯ!» Брови главного бухгалтера поднялись, лицо выразило полное недоумение. Однако минуту спустя оно слегка прояснилось — неуверенно, но как бы по некоторой догадке. «Контр-адмирал! — подумал Андрей Андреевич. — Кому же, кроме него? Вот лихой мужик! «Золотоликая, а?» Это он, наверное, вместо своего кармана да в мой опустил... Надо же! Даже неудобно...» С обычной своей осторожной вежливостью он коснулся золотого шеврона соседа:
— Товарищ Зобов, ваше? Карманом ошиблись, а?
Адмирал, нехотя оторвав взгляд от штрафной площадки МВО, недовольно покосился на то, что ему протягивали. Два тайма прошли вничью, и адмирал сейчас болел еще более страстно, чем обычно: оставались считанные минуты до свистка. В перерыве контр-адмирал даже выпросил у второго своего постоянного соседа, Эдика Кишкина из 239-й школы, отличную милицейскую свистульку и теперь нетерпеливо жевал ее конец крепкими зубами.
— Мое? Что мое? — пробормотал он. — Это? Ничуть не бывало! Э, дробь, дробь! [дробь! — на флоте: «Стой! Остановка!»] Дай-ка сюда...
Вдруг заинтересовавшись, он быстро снял пенсне и вгляделся поближе в золотисто-коричневый плодик.
— Те-те-те, дорогой товарищ! А откуда оно у вас? Где вы его взяли? Да вы же богач! Знаете, что это такое? Ей-богу, это ШАЛЬМУГРОВОЕ ЯБЛОКО! Ведь оно...
Вероятно, он имел в виду закончить свое объяснение, но в эту как раз секунду весь стадион взорвался. Знаменитость тех далеких годов Борис Чучелов, обойдя эмвеовскую защиту, ринулся к воротам противника... Мяч свистнул, как ядро. Гол в верхний левый угол был забит великолепно.
Незачем описывать, что случилось. «Горка», холм на южной стороне стадиона, который тогда входил в зону оккупации мальчишек, превратился в вулкан. Да и на всех секторах болельщики сорвались с мест: гол только на полторы секунды опередил свисток, закрывавший матч.
Десятки неистовых перескочили невысокий барьер. Кто-то справа изо всей силы бил Коноплева по плечу довольно тяжелым и длинным пакетом. Высокий парень, явно под мухой, бежал по проходу, размахивая поллитрой.
— Боря! — ревел он, ничего не видя перед собой. — Боря, друг! Чучелов! Да я... Да мы за тебя... Боря, выпьем...
Человеческая волна подхватила и завертела Андрея Андреевича. Он и сам в восторге размахивал руками и кричал что было сил. Когда же первый порыв иссяк и он оглянулся, контр-адмирала поблизости уже не было...
...19 сентября 1945 года в Ленинграде, на стадионе «Динамо», во время-упорной борьбы между командами «Зенит» и МВО бухгалтер артели «Ленэмальер-Цветэмаль» Андрей Андреевич Коноплев, опустив руку в правый боковой карман своего песочного цвета летнего пальто (он хотел достать носовой платок, чтобы отереть с лица пот своего чрезмерного болельщичества), нащупал в кармане незнакомый круглый предмет — что-то вроде мандарина, завернутого в листик плотной хрустящей бумаги. С удивлением вынув эту вещь, главбух Коноплев, мужчина немолодой, но еще видный, ярый любитель и футбола, и всевозможных других видов спорта, болеющий с ожесточением за «Зенит», некоторое время недоуменно смотрел на нее.
