Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Ольга Дмитриевна Форш родилась 16 мая (28 н.с.) в крепости Гуниб в Дагестане в семье генерала Д.Комарова, начальника округа Среднего Дагестана. В 1908 в журнале «Русская мысль» был напечатан первый ее рассказ (как она напишет — «удавшийся») под названием «Был генерал». В этот год было опубликовано три рассказа: «Медведь Панфамил», «За жар-птицей», «Застрельщик». До революции Форш жила и работала учительницей рисования в Царском Селе и много печаталась в разных петербургских журналах.
Вскоре после Октябрьской революции уехала в Москву работать в Отделе реформы школы, заняв должность помощника заведующего «эстетическим развитием народа». Впечатления от этого времени позже будут отражены в книге «Московские рассказы». В последующие годы работала в Киевском Всеиздате, затем переехала в Петроград. 1923 стал поворотным в творчестве писательницы, перешедшей от работы над рассказами к своему историческому роману — «Одеты камнем» (1924 — 25), имевшему большой успех и раскрывшему истинный талант писательницы. В 1926 выходит исторический роман «Современники», посвященный судьбам Гоголя и художника А.Иванова. В 1930-е Форш работает над трилогией «Радищев», которая окончательно утверждает ее в качестве одного из ведущих исторических прозаиков. Времена Павла 1 рисует ее следующая книга — «Михайловский замок» (1946). Последним ее крупным произведением был роман о декабристах «Первенцы свободы» (1950 — 53). Умерла О.Форш в 1961.
отрывок из произведения:
...У кадета Васи папа с мамой давно умерли, и он должен был слушаться только бабушку с дедушкой. Зимой Вася учился в корпусе, а летом ездил в деревню. В деревне дом был большой, со стеклянным балконом, а за домом и сад и огород.
Дедушка, толстый и ласковый генерал в отставке, чинил все, что было поломано: будильники, кофейные мельницы, или снимал с фруктовых деревьев червей. Бабушка, небольшая и тоже толстенькая, целый день варила варенья на стеклянном балконе, перебирала грибы, сушила малину и то и дело кричала: «Лукерьюшка, банку! Лукерьюшка, уксус, перец, лавровый лист!» Старуха Лукерьюшка жила на кухне, пекла пироги, чистила клетку зеленому попугаю, а когда господа уезжали в город, ей одной отдавали ключи. Зубов у Лукерьюшки было всего-навсего два — один наверху и один внизу. Слышала старая плохо, а видела и того плоше: зачастую с пустым барыниным капотом говорила, как будто с самой барыней.
— Сожжет дом старуха, недослышит, недосмотрит, воров в окно пустит! — охала бабушка всякий раз, как ездила в город.
— Ничего, обойдется! — успокаивал дедушка. — Зато меня старая вынянчила!
Вася-кадет был ужасный шалун: кроме удочек и ружья, привозил на лето еще и переэкзаменовку; но вместо того, чтоб за книжкой сидеть, он — на дереве, он — в конюшне, в курятнике...
У кур Вася яйца таскал и себе бил из них гоголь-моголь. Вот из-за этого гоголя-моголя и вышла в доме большая история.
Дело в том, что в тот же курятник, но не за яйцами, а за цыплятами, кроме Васи бегала еще и лисичка. Она подползала неслышно, как умеют ползти одни только змеи, и хвать одного цыпленка за горло, и другого, и третьего.
Кричит петух на лисицу: «го-го, го-го!», кричит курица: «куда ты, куда ты!». «Го-го» и «куда ты» слышится только по-русски, а по-звериному это очень бранные слова, да лисе все равно. Наестся до отвала, а убьет еще больше, чем съест.
Вот однажды под вечер и встреться лисичка с Васей-кадетом в курятнике. Лиса живо зарылась в рогожи, с которыми была в один почти цвет, чуть дышит, не шелохнется, а сама глазом сквозь дырку все видит и ушки наставила.
Торк... торк... крутит Вася ложечкой гоголь-моголь. Побьет, побьет и полижет: по лицу видать — очень вкусно.
«Вот попробовать!» — глотает слюнки лиса.
И только Вася вскочил на минутку за бабочкой, лиса скок к гоголю-моголю и слизнула.
— Эге! — говорит. — Надо б и мне этак кушать.
Еще посмотрела лиса, что спит Вася на белых подушках, под беленьким одеялом.
...У кадета Васи папа с мамой давно умерли, и он должен был слушаться только бабушку с дедушкой. Зимой Вася учился в корпусе, а летом ездил в деревню. В деревне дом был большой, со стеклянным балконом, а за домом и сад и огород.
