Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Кто не знает Ночного Ветра из российского печатного самиздата 90-ых? только тот, кто не знает бумажного самиздата вообще. Ночной Ветер прославлен как монстр, жестокий проповедник морали и нормы в царстве безумия и энергетического вампиризма. Он возвышался, как гора, среди населяющих неформальную прессу неудачников и алкоголиков, рос, рос... и, наконец, пророс в большую и легальную литературу.
«Он» — вроде бы в единственном числе; между тем, под псевдонимом «Ночной Ветер» всегда скрывались двое — мы, Людмила и Александр Белаш.
отрывок из произведения:
...Входи-входи, сынок. Я тебя слышу. Ты садись. Угостить тебя нечем, уж прости бабку старую — внучка ушла, а я незрячая, хожу ощупью.
Что это щелкнуло? магнитофон? ну, пускай.. ему что смех, что слезы — все едино.
Вот взгляни — надо мной фотография висит, двое молодых снято. Это я и Ванюша. Ваню моего звали — Царевич, хотя по правде-то он был крестьянский сын. Он здешний был, а я из уезда в село приехала работать. Тут мы с ним встретились, тут и слюбились — не разлей вода.
Любовь у нас была сильная — врозь и часа прожить не могли, так вместе везде и ходили рука об руку. Все цвело — белым-бело, солнце и луна нам светили, и соловьи пели — как во сне мы ходили, такое все кругом очарованье было. Когда расписывались в сельсовете, писарь от зависти перо сломал.
Все как в сказке — и стали они жить-поживать, и добра наживать..
Так все сказки и кончаются — тут бы и мне закончить. А то не сказка, то счастье кончилось. Теперь слушай, что дальше было.
Тут к нам война пришла. Я, с животом уже, три версты за полуторкой бежала, когда Ваню увозили, а он мне махал — не беги, побереги себя. Забрили моего Иван-Царевича со Змеем Горынычем биться, а я осталась — дом на мне, огород на мне, и дите во мне. Село как подмело — одни девки да бабы, дураки да калеки, а еще злыдни в кителях, с портфелями — этих никакая война не берет, ни голод, ни холод.
Поставили меня на земляные работы.. тогда залегла на мне первая морщина, а уж после я их не считала.
Другая, не я уже, Ваню встречала — краса моя в поле осталась, в хлеву и у люльки. И он другой вернулся — огнем попалило, бомбой контузило, а хуже всего — к водке припал. Всякое дело теперь начинал со стакана, как в бой собирался, будто кого позабыл — не добил. Много их война споила, а мне и одного хватило — ввек горя не вычерпать. Испортил, сглазил его Змей, а дома снять порчу было нечем — да и не хотел он.
Часы привез трофейные, темного резного дерева, с маятником.. не ищи глазами, нет их — пропил. Те часы не ходили, тряхнул их где-то Ваня в эшелоне или уронил — и стрелки замерли. Так у нас всегда было двенадцать по часам — всегда полночь...
...Входи-входи, сынок. Я тебя слышу. Ты садись. Угостить тебя нечем, уж прости бабку старую — внучка ушла, а я незрячая, хожу ощупью.
