Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Александр Геннадьевич Больных. Екатеринбургский писатель, переводчик Родился в Екатеринбурге. Закончил Уральский политехнический институт. Первая авторская книга — фантастический роман «Жил-был вор» (1989).
Член Союза писателей России с 1993-го года.
Лауреат литературной премии им. Александра Беляева за 2004 год (вручаемой в рамках фестиваля фантастики «Интерпресскон») — за перевод книг Пола Кемпа «Подводные лодки Его Величества», Сэмюэля Митчема «Величайшая победа Роммеля» и Брайана Скофилда «Русские конвои».
Автор ехидного письма, заставившее задуматься над теорией существования американской нации.
отрывок из произведения:
...Староста сыто рыгнул и утер рот ладонью. Потом отряхнул крошки, запутавшиеся в бороде, и довольно вздохнул.
— Хорошая у тебя каша.
Мать робко улыбнулась.
— Хорошая каша, — повторил староста, снова вздыхая. Было заметно, что он совсем не хочет вставать из-за стола.
— Может, еще? — предложила мать.
Староста грустно погладил себя по животу.
— М-да. То есть нет, — остановил он метнувшуюся было к печке женщину. — Довольно. Но я разрешаю тебе принести завтра в мой дом горшок каши. И побольше.
Крошка Енот, привлеченный аппетитным запахом, пушистым шариком мягко соскочил с печки и, внимательно принюхиваясь, начал подкрадываться к валявшимся под столом комочкам — староста ел неаккуратно. Когда он, стелясь по полу, подполз совсем близко, староста, следивший за ним из-под полуопущенных век, метко пнул Крошку в бок. Тот, обиженно взвизгнув, стремительно вылетел в открытое окно и, жалобно тявкая, нырнул в кусты.
Староста обрадованно ухнул.
— Как я его?!
— Так ведь...
— Хватит! — мясистая ладонь с треском легла на стол. — Хватит! Если я позволяю тебе кормить себя, это еще не значит, что я буду покрывать твоего сынка. Думаешь, я не знаю?!
— Что с ним?
— Это значит, тебя надо спрашивать! Что, видишь ли! Кто давеча хвастал, что видит... — Староста беспомощно пошевелил короткими толстыми пальцами, напрягся, наморщил лоб, жарко засопел. — А! Эти самые... звезды.
— Что? — переспросила мать.
— Вот и я говорю: что? Какие такие звезды?
Мать покачала головой.
— Никогда не слыхала этого слова.
— «Не слыхала...» — сварливо передразнил староста. — Ты не слыхала, я не слыхал, никто не слыхал... Вот только из Города ко мне гонец прискакал, значит. Требуют твоего сына в Город. Ну, а что тама будет — не мне говорить, сама знаешь. А как не захочет — стражников пришлют, тогда всем плохо будет.
— Но за что?
Староста презрительно выпятил губу.
— Молчи. Сказано — значит, исполнить.
Он встал, с хрустом потянулся и важно огладил бороду, которой очень гордился. Еще раз вздохнул.
— Вкусно. Скоро, значит, еще раз загляну. Я, конечно, не сказал ничего, ни про слова запретные, ни про то, что по ночам шляется... Не нужны лишние напасти на деревню. Но сыну ты так и передай: велено ему завтра же собираться и отправляться в Город без промедления. Чтоб послезавтра был в Магистрате. И никаких! А то я ему! — Староста помахал увесистым кулаком.
Потом повернулся и, тяжело ступая, направился к двери. Уже открыв ее, остановился и напомнил:
— Принеси, значит, горшок побольше. И чтобы горячая была. Я ведь того... молчал.
Когда староста ушел, мать долго сидела неподвижно, глядя на захлопнувшуюся дверь. Потом решительно встала и, высунувшись из окна, позвала:
— Крошка! Крошка!
В кустах, подступавших к самому дому, что-то пискнуло, завозилось...