Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Лев Рэмович Вершинин. Писатель, доктор истории, политолог. Лауреат премии «Странник»-1997 и жанровой премии «Меч в зеркале» (альтернативно-историческая фантастика и фантастика о параллельных мирах) за повесть «Первый год Республики».
Родился в Одессе (Украина, тогда — СССР). Член Союза писателей России и Международной Ассоциации писателей СНГ. Ученик А.Н Стругацкого и А.И. Немировского. Автор 16 книг — фантастика, исторические романы, сборники поэзии. С декабря 2000 года проживает в Израиле. Ведущий политический обозреватель газеты «Вести» и телеканала «Израиль+».
отрывок из произведения:
...Нынче, на фоне вошедших в моду рассуждений о китаизации, как высшем и окончательном этапе развития человечества, как-то уже и не верится, что всего лишь четверть века назад страна Чжунго напоминала огромного, неуклюжего, смертельно раненного зверя, забившегося в логово умирать. Уже ушел в посмертие при жизни обожествленный председатель Мао, в последние годы безмерно усталый, хворый, старавшийся ни во что не вмешиваться старик. Померцав, угасла тусклая звезда его преемника Хуа Гофэна, не сумевшего удержать вожжи. Рухнула, на миг пригрозив миру ядерным кошмаром, «банда четырех». И оставшиеся лидеры, стоя по колено в пепле на руинах почти исчезнувшей страны, пытались отыскать хоть какую-то тропинку.
Задача казалась невыполнимой. Срединное государство, не имеющее ни сколько-нибудь серьезных запасов полезных ископаемых, ни избытка плодородных земель, в полном смысоле слова голодало. Подбирающееся к миллиардной черте население радовалось и миске скверного риса в сутки, но рисом, разумеется по карточкам, можно разжиться только в городах; деревня же щипала траву, а если не хватало и травы, крестьяне целыми поселками бросали родные места и уходили в никуда, промышлять попрошайничеством и грабежом; рутинным, не слишком предосудительным явлением стала продажа лишних детей на мясо. Лишь треть взрослых в стране в той или иной степени умели читать и писать, заводы стояли впусте, промышленность понемногу скатывалась в кустарщину эпохи династии Мин, а самым роскошным средством передвижения считался велорикша. Собственно, и сама страна вышла из тени совсем недавно, когда в результате сложных транснациональных гамбитов Тайвань утратил официальное признание ООН и место в Совете безопасности; единственным на то время союзником её был Пакистан, сателлитами – Албания и полпотовская Кампучия, а вооруженные силы, которыми так гордился покойный Мао Цзэдун, показали позорное бессилие, ввязавшись в войну с моськой-Вьетнамом, но так и не сумев справиться даже с крестьянами-ополченцами первой линии обороны.
По мнению современных китайских историков, в богатой истории Чжунго нечто подобное отмечено в истории лишь однажды, после смерти императора Цинь Шихуанди, строителя Великой Стены, может быть, не зря именно он был идолом Великого Кормчего, надорвавшего силы Китая бессмысленным и беспощадным «Великим скачком». И кроме того, в те дни еще не остыли угли «Великой пролетарской культурной революции», на самом же деле — полноценной гражданской война, когда стотысячные орды озверевших хунвейбинов, на годы заблокировав стратегические железнодорожные магистрали, брали штурмом крупные города, и усмирять их, как в 1968 году в Чунцине, приходилось танками и авиацией, ценой беспощадных гекатомб. Так что тем, кто стоял на пепелище страны, поголовно вернувшимся в ЦК и правительство из «лагерей перевоспитания», а то и вообще из тюрем, как позже вспоминали они, «казалось, что задача посильна лишь божествам, а ведь мы были всего лишь людьми».
И все-таки они справились. Не сразу, очень постепенно Дэн Сяопин со товарищи вытягивал страну из небытия. А спустя десять лет, к 1989 году, первые результаты реформ дали о себе знать. Заводы и фабрики заворочались, голод ушел в область преданий, народ слегка оделся, чуть-чуть обулся, лучина уступила место «лампочке дедушки Дэна» и личный велосипед перестал быть предметом вызывающей роскоши. А самое главное, параллельно с внедрением скромных, но несомненных экономических свобод, пусть не так заметно, осуществлялась и весьма обширная политическая либерализация. Пройдя лагеря и жуткие уличные судилища, Дэн и К* считали, что только реализация лозунга о последовательной демократизации, провозглашенного на съезде КПК еще в 1978 году, может стать гарантией от повторения кошмаров эпохи маоизма. И потому вкалывали стране инъекции свободомыслия, чем дальше, тем большими дозами...