Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
ГЕЙМАН, Александр Михайлович. Возраст средний. Полукровка (германо-славянская) — папа, действительно, инженер, но немец. Филолог (англ.яз.); социолог. Литературный стаж более 25 лет. Стихи, фэнтэзи, юмор. Есть и другое; есть, кстати, и эссе «Поэзия:магия» — об итогах культуры на конец ХХ века (околокастанедщина). Любимые поэты: Блок, Мандельштам, Хлебников, Цветаева, Рембо — да много кто. Любимые писатели: Салтыков-Щедрин (вообще — вкусы классические).
отрывок из произведения:
...Траурные флаги висели на шестах по всему Некитаю — страна скорбела о пропаже последнего французского святого. А в том, что доблестный аббат Крюшон тоже был святым вестником Шамбалы, ни у кого сомнения не было. Возможно, святость его и не дотягивала до незапятнанного сияния графа Артуа — сей святой граф прошел по юдоли грехов наших даже не заметив их. Он не только ни разу не онанировал — он даже не сознавал этого. За аббатом же водились кое-какие грешки — например, он так и не измазал трон императора соплями, хотя в этом состоял его долг пастыря и христианского вероучителя. Но никакого сомнения, что миссионерский подвиг, сотворенный праведным аббатом, полностью очистил его и искупил все случайные прегрешения, которым все мы, смертные, увы, иногда подпадаем. Ведь сколько аббат прожил в Некитае? Всего ничего — то ли полгода, то ли еще меньше. А сколько праведных трудов совершил? Великое множество. И ведь не остался, чтобы тщеславно насладиться плодами проповеди своей,нет, аббат сотворил благочестивый посев и, дождавшись первых плодов, скромно удалился, оставив питомцам своим вкусить сладость жатвы. Наставил Сюй Женя и Тяо Бина сигать ради святой истины в купель с поросячьей мочой — и удалился. Чудотворно даровал де Перастини когтеходство по вере его — и ушел. Посадил Пфлюгена и Тапкина распевать в харчевне народную песню «Дрочилка Артуа» — и ушел. Отстегал членом по башке Блудного Беса на Заколдованном перевале — и слинял. Раздавил как клопов резидентуру Бисмарка — и удрал. Пресек отток некитайского семени из родной земли — и сконал. Зашухерил всю малину — и похилял. Поломал кайф кентам — и слинял. Навонял как хорек под нос всей столице — и скололался к хренам... Святой человек, колбаса мой сентябрь!.. килда с ушами!..
Когда император узнал, какой шмон навел в Неннаме аббат Крюшон и как бесследно исчез впоследствии, владыка чрезвычайно расстроился.
— Да что же это такое,жаловался он супруге и двору,только завелся один святой — сбежал, второго прикормили — и опять сбежал! Ну почему, почему у нас не задерживаются святые? Хоть бы,горько вздыхал император,трон соплями напоследок измазал — так и то побрезговал! Эх!
Почему-то государя это удручало больше всего. Напрасно придворные хором уверяли императора, что его обиды и подозрения беспочвенны. Де Перастини божился, что устав ордена иезуитов строжайше запрещает иезуитам, особенно французским, мазать сопли на трон, особенно некитайский. Но император ничего не хотел слушать. Он усматривал в этом жесте аббата, а вернее — в отсутствии оного, пренебрежение к своему престолу и роптал:
— Вишь, какие мы гордые! Я, дескать на вашу дикую страну и сморкать не хочу! Ну, правильно, он святой, а мы тут додики все... Так ты хоть из вежливости прикинься... Вон граф — только приехал, а сразу же сиденье в столовой обмазал, а небось, он архат еще почище аббата... килда с ушами!..
На самом же деле аббат не обсморкал трон единственно из-за простой рассеянности, а кроме того он еще предполагал вернуться в Некитай и наверстать упущенное. Но, как водится, владыка Некитая приписывал все злому умыслу и продолжал обижаться. Соболезнуя печали обожаемого властелина, Гу Жуй решился сам пробраться ночью в тронный зал и обмазал сиденье трона добрым литром соплевидного гоголя-моголя. Государя уверили, что это сделал лично аббат, якобы тайно вернувшийся в Некитай исключительно с этой целью.
— Ну, а где ж он сам? — спросил император, не осмеливаясь еще поверить благой вести.
— Таинственно скрылся этой же ночью,солгали императору. — Обсморкал престол — и слинял! Килда с ушами!
— Колбаса мой сентябрь! — возликовал император.
Государь до того обрадовался, что немедля побежал на батут и прыгал на нем до усрачки, а потом и до полной усрачки. Затем, несколько успокоившись, император прошел во дворцовый сад, забрался на ветку груши и принялся онанировать прямо в форточку окна комнаты, что занимала мадемуазель Куку, вторая фрейлина его супруги. С престарелой девицей случилось от этого нервное расстройство — она бегала и всем рассказывала то про кобру на ветке, которая плюнула ей в окно ядом, то про Шелока Хомса, который якобы пытался проникнуть в ее апартаменты. Хуже того, с этого дня ей стал повсюду мерещиться заколдованный онанист. Над девицей Куку сначала посмеивались, однако, вскоре и другим во время прогулок по саду стал попадаться этот загадочный незнакомец — по примеру неистового короля Луи он сидел, приспустив штаны, где-нибудь на ветке и с диким гиканьем сигал вниз и скрывался в кустах. Доложили императору...
...Траурные флаги висели на шестах по всему Некитаю — страна скорбела о пропаже последнего французского святого. А в том, что доблестный аббат Крюшон тоже был святым вестником Шамбалы, ни у кого сомнения не было. Возможно, святость его и не дотягивала до незапятнанного сияния графа Артуа — сей святой граф прошел по юдоли грехов наших даже не заметив их. Он не только ни разу не онанировал — он даже не сознавал этого. За аббатом же водились кое-какие грешки — например, он так и не измазал трон императора соплями, хотя в этом состоял его долг пастыря и христианского вероучителя. Но никакого сомнения, что миссионерский подвиг, сотворенный праведным аббатом, полностью очистил его и искупил все случайные прегрешения, которым все мы, смертные, увы, иногда подпадаем. Ведь сколько аббат прожил в Некитае? Всего ничего — то ли полгода, то ли еще меньше. А сколько праведных трудов совершил? Великое множество. И ведь не остался, чтобы тщеславно насладиться плодами проповеди своей,нет, аббат сотворил благочестивый посев и, дождавшись первых плодов, скромно удалился, оставив питомцам своим вкусить сладость жатвы. Наставил Сюй Женя и Тяо Бина сигать ради святой истины в купель с поросячьей мочой — и удалился. Чудотворно даровал де Перастини когтеходство по вере его — и ушел. Посадил Пфлюгена и Тапкина распевать в харчевне народную песню «Дрочилка Артуа» — и ушел. Отстегал членом по башке Блудного Беса на Заколдованном перевале — и слинял. Раздавил как клопов резидентуру Бисмарка — и удрал. Пресек отток некитайского семени из родной земли — и сконал. Зашухерил всю малину — и похилял. Поломал кайф кентам — и слинял. Навонял как хорек под нос всей столице — и скололался к хренам... Святой человек, колбаса мой сентябрь!.. килда с ушами!..
