Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Альберт Зеличенок — учитель математики в школе №9, ему 40 лет. Как он сам говорит, математиком мечтал стать еще ребенком и свою мечту осуществил. Но интересуется он не только математикой. Альберт — один из председателей казанского клуба любителей фантастики и ролевых игр. И еще у него есть свои домашние любимцы — кролик, морская свинка, хомячок и белая мышка. Предпочтение травоядным отдает по причине их нехищной натуры — жизненная позиция этих животных ему ближе.
отрывок из произведения:
...Как мы живём? Хорошо живём. Нет, правда — хорошо. Двор наш просторен, чист и покоен, усажен юными тополями и клёнами и имеет всё необходимое для того, чтобы удовлетворить наши нехитрые повседневные запросы. В центре его располагается островерхая беседка со столиком: в будни дети раскладывают здесь свои игрушки, в выходные дни мужики за пивом под воблу или другую закусь забивают «козла», по вечерам молодёжь неокрепшими голосами любимые нехорошие песни поёт. Зонги эти вызывают понятное негодование пенсионеров на лавочках возле подъездов, и они, дружно осудив быстро подрастающее поколение, затягивают дребезжащим хором что-нибудь своё, давнее, что хором же исполняли когда-то, и, возможно, также под гитару, и тогдашние старики тоже клеймили... а может быть, и нет. Но я немного отклонился в сторону. Есть у нас, конечно, и детская площадка, и хотя песок в песочницу что-то давно не привозили, но и того, что сохранился о предыдущего раза, малышам хватает и куличи делать, и извозиться с головы до ног. Они вообще на это большие специалисты, взять хотя бы мою дочку... Однако я опять отвлёкся. Как и в любом приличном дворе, имеются у нас металлические стойки для сушки белья, и каждую субботу часов около девяти утра я со странным удовольствием наблюдаю, как Митрич, приятель дней моих младых и добрый знакомый всех совершеннолетних обитателей двора, аккуратно развешивает на этих стойках свои ярко-красные половики. Водрузив коврик на перекладину, Митрич выравнивает его концы и наносит по каждой из половинок пятьдесят четыре удара пластмассовой выбивалкой, равномерно распределяя их по всей поверхности. Ровно пятьдесят четыре, я неоднократно пересчитывал. Он вообще-то немножко педант, Митрич, есть за ним такой грех. Выбив пыль, он обметает ворс веничком, сворачивает половик в тугой цилиндр и уносит. И возвращается со следующим. Митрич постоянен, как метроном, и не обращает внимания на погоду. Но зимой перед тем, как почистить коврик веником, Митрич подцепляет чистый прохладный снег той самой выбивалкой, которой только что стегал несчастного, и осыпает лёгкой рукотворной порошей его воспалённые бока. Видя это, я каждый раз ощущаю, что человек по природе всё-таки добр и милосерден, как бы ни изощрялся по сему поводу маркиз де Сад. Ах, Митрич, Митрич, бормочу я, глядя, как в жару и в холод, в пургу и в дождь заступает он на свой еженедельный боевой пост, скромный ты герой нашего времени. И не осознаёшь ты, Митрич, что на тебе держится наш маленький мирок. Пусть у них там, снаружи, войны и революции, преступления и свершения, цари и президенты, вихри враждебные веют над ними, тёмные силы их злобно гнетут, а у нас травка, бельевые верёвки, беседка, пиво, вобла и Митрич с половичками по субботам. Небо давит на его неширокие плечи, но, не сгибаясь под гнётом, бодро семенит он и устрашающе размахивает тяжёлой своей выбивалкой. А мужики, довольные наступлением выходных, наслаждаются пивом...
...Как мы живём? Хорошо живём. Нет, правда — хорошо. Двор наш просторен, чист и покоен, усажен юными тополями и клёнами и имеет всё необходимое для того, чтобы удовлетворить наши нехитрые повседневные запросы. В центре его располагается островерхая беседка со столиком: в будни дети раскладывают здесь свои игрушки, в выходные дни мужики за пивом под воблу или другую закусь забивают «козла», по вечерам молодёжь неокрепшими голосами любимые нехорошие песни поёт. Зонги эти вызывают понятное негодование пенсионеров на лавочках возле подъездов, и они, дружно осудив быстро подрастающее поколение, затягивают дребезжащим хором что-нибудь своё, давнее, что хором же исполняли когда-то, и, возможно, также под гитару, и тогдашние старики тоже клеймили... а может быть, и нет. Но я немного отклонился в сторону. Есть у нас, конечно, и детская площадка, и хотя песок в песочницу что-то давно не привозили, но и того, что сохранился о предыдущего раза, малышам хватает и куличи делать, и извозиться с головы до ног. Они вообще на это большие специалисты, взять хотя бы мою дочку... Однако я опять отвлёкся. Как и в любом приличном дворе, имеются у нас металлические стойки для сушки белья, и каждую субботу часов около девяти утра я со странным удовольствием наблюдаю, как Митрич, приятель дней моих младых и добрый знакомый всех совершеннолетних обитателей двора, аккуратно развешивает на этих стойках свои ярко-красные половики. Водрузив коврик на перекладину, Митрич выравнивает его концы и наносит по каждой из половинок пятьдесят четыре удара пластмассовой выбивалкой, равномерно распределяя их по всей поверхности. Ровно пятьдесят четыре, я неоднократно пересчитывал. Он вообще-то немножко педант, Митрич, есть за ним такой грех. Выбив пыль, он обметает ворс веничком, сворачивает половик в тугой цилиндр и уносит. И возвращается со следующим. Митрич постоянен, как метроном, и не обращает внимания на погоду. Но зимой перед тем, как почистить коврик веником, Митрич подцепляет чистый прохладный снег той самой выбивалкой, которой только что стегал несчастного, и осыпает лёгкой рукотворной порошей его воспалённые бока. Видя это, я каждый раз ощущаю, что человек по природе всё-таки добр и милосерден, как бы ни изощрялся по сему поводу маркиз де Сад. Ах, Митрич, Митрич, бормочу я, глядя, как в жару и в холод, в пургу и в дождь заступает он на свой еженедельный боевой пост, скромный ты герой нашего времени. И не осознаёшь ты, Митрич, что на тебе держится наш маленький мирок. Пусть у них там, снаружи, войны и революции, преступления и свершения, цари и президенты, вихри враждебные веют над ними, тёмные силы их злобно гнетут, а у нас травка, бельевые верёвки, беседка, пиво, вобла и Митрич с половичками по субботам. Небо давит на его неширокие плечи, но, не сгибаясь под гнётом, бодро семенит он и устрашающе размахивает тяжёлой своей выбивалкой. А мужики, довольные наступлением выходных, наслаждаются пивом...
