Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Владислав Крапивин — известный писатель, автор замечательных книг «Оруженосец Кашка», «Мальчик со шпагой», «Мушкетер и фея», «Стража Лопухастых островов», «Колесо Перепелкина» и многих других.
отрывок из произведения:
...В давние-давние времена, когда я лишь мечтал о том, что вырасту и стану писать книжки, одну из будущих повестей собирался я начать именно этими словами.
Причина здесь такая. В девятилетнем возрасте я впервые взялся читать «Пиковую даму» (детское издание большущего формата с множеством картинок). До той поры я знал у Александра Сергеевича лишь стихи и сказки. А тут открыл эту повесть и с первых же слов был ошарашен лаконизмом и емкостью пушкинской прозы.
Ну, это я теперь умно выражаюсь – «лаконизмом и емкостью» – а тогда лишь удивленно и слегка завистливо вздохнул. И потер стриженный затылок. Надо же так! Несколько слов – и все как на ладони!
Конечно, не всякий читатель моего возраста мог бы с должной полнотой воспринять начало знаменитой книги (это я не раз отмечал потом про себя с известной долей самодовольства). Рыжий Толька Петров, который сроду не читал никаких книжек, пожалуй, спросил бы:
«А как они играли-то? В дурака или в пьяницу?» Даже мой начитанный приятель Семка Левитин, и тот сперва удивился:
– Разве Пушкин дожил до революции?
Оказывается, Семка спутал конногвардейцев с красногвардейцами из конной армии Буденного.
Но я был «эрудированное дитя», кое-что читал про дворянский быт, знал про пушкинские времена и декабристов. И начавши читать «Пиковую даму», все сразу увидел почти что наяву.
Зал петербургского особняка, свечи в медных канделябрах, зимнюю ночь за высокими, с полукруглым верхом окнами, блеск аксельбантов и позументов. В этом зале царила особая атмосфера – этакое офицерское братство и в то же время безупречный светский этикет, когда необдуманное слово может стоить вызова на дуэль.
И все это в одной фразе: «Однажды играли в карты у конногвардейца Нарумова» Да, я обязательно когда-нибудь так же начну свою повесть.
Конечно, это не совсем хорошо – заимствовать фразы у других писателей, да еще у самых великих. Но, думаю, Пушкин бы не обиделся. Особенно, если бы узнал, что по его стихам я учился читать… Итак, почти через полвека после знакомства с «Пиковой дамой» я исполняю свою мечту. Простите меня, Александр Сергеевич. Всего-то два слова. Точнее, три… «Однажды играли в…»
А дальше – все свое. Совсем не так, как у Пушкина. Потому что игра наша была не в карты. И вообще не было в ней ничего великосветского. Совсем наоборот. Даже при необходимости назвать ее, я испытываю неловкость Название состояло из прилагательного и существительного. Прилагательное: «чугунная». Или, как мы выражались, – «чугунна». А существительное… начиналось оно на букву «ж» и обозначало известную часть тела.
Игра была похожа на чехарду. Но не в точности.
Сперва, естественно, считались. Чаще всего:
На золотом крыльце сидели…
Именно на «зо-ло-том» , а не на «златом», как принято сейчас.
А иногда тянули щепочки.
Кому не повезло в считалке, или кто вытянул короткую палочку, вставал на четвереньки. Остальные с разбега прыгали через него. Каждый перепрыгнувший клал на спину «коня» свой «кемель»: то, что носил на голове – тюбетейку, испанку, кепчонку с пуговкой, детскую бескозырку с надписью «Марат» на ленточке или видавшую виды отцовскую военную фуражку с поломанным козырьком. У кого «кемеля» не было, тот мастерил из газеты кубанку.
Разномастные головные уборы укладывали один на другой. Столбик их вырастал, и в конце концов кто-то из прыгунов обязательно сбивал его. Под веселые клики всей братии.
Затем наступал главный момент игры. «Конь» оставался на четвереньках (и заранее вздыхал, опасливо оглядываясь). А прыгуна-неудачника четверо самых крепких игроков брали за руки и за ноги и начинали раскачивать под общее пение:
На-ашему барину
В ж… кол вобьем!
Название места, в которое несчастному барину сулили вбить кол, пелось так же громко и жизнерадостно, как все другие слова. Это не смущало никого, даже юного скрипача Вовчика и очень воспитанного Юрика Рудзевича, чья мама была врачом-стоматологом, а папа – аж начальником областной автоинспекции. В игре все были на равных, и этикет уличной компании диктовал свои правила и свои выражения.
Взрослые жители улицы Герцена привыкли к нашим играм и не обращали внимания...
...В давние-давние времена, когда я лишь мечтал о том, что вырасту и стану писать книжки, одну из будущих повестей собирался я начать именно этими словами.
