Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Картина литературных нравов, фигуры советских писателей, взаимоотношения полов, загадки любви, проблемы семьи — вот далеко не все темы романа. Роман исключительно эпизодичен, спаян из коротких отдельных глав, и каждая из них как бы живет самостоятельной жизнью, связанная с остальными лишь только общей страстной и настойчивой идеей. Несмотря на это, в романе с самого начала чувствуется напряженность сюжета. Тема и мысль кочуют по местам, лицам, психологиям, действие нервно переносится из клуба на улицы, на бульвары, останавливается на случайных встречах.
отрывок из произведения:
...Через весь зал протянуты два гигантских матерчатых плаката. На одном написано: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» На другом: «Галоши снимать обязательно!» Зал от края до края заставлен столиками. Ресторан не ресторан, пивная не пивная, с первого взгляда не поймешь что.
Вокруг каждого столика — за стаканами чая, за бутылками пива, перед шашечными-шахматными досками, над раскрытыми журналами, газетами — сидят тесными группами люди самой разнообразной, самой неожиданной внешности.
Частная беседа этих групп время от времени переходит в общий крикливый спор, в котором принимает участие весь зал.
Вот все посетители зала вдруг обращают пышущие удовольствием лица в одну сторону, неистово аплодируют, стучат в пол ногами, стульями, бренчат стаканами, бутылками, кричат, кого-то вызывают.
— Браво! Браво!
— Шибалин, браво!
— Никита Шибалин!
— Вот так ши-ба-нул!
— Это по-нашему, по-большевистскому!
— Товарищ, скажите, вы не знаете, Шибалин коммунист?
— Нет. Он левее коммунистов. Коммунисты стоят на месте. А он вон куда хватанул.
— Да. Можно сказать, шарапнул по всему старому миру. По самой головке.
Наконец тот, кого так усиленно вызывают, поднимается из-за своего столика, показывается публике всей фигурой, немножко польщенно, немножко смущенно улыбается.
Рукоплескания крутой волной вдруг забирают в гору, в гору... Крики усиливаются...
Какой-то остроглазый юноша вскакивает со стула и, зачем-то показывая пальцем на Шибалина, радостно взвизгивает:
— Вот он!
И сейчас же садится, раскатываясь мелким, довольным желудочным хохотом.
В то же время в другом углу зала истерический, почти кликушеский вопль женщины:
— Шибалин, спасибо вам!
Шибалин, крепко сложенный мужчина, с пристальным, чуточку исподлобья, несуетливым взглядом, стоит среди битком набитого зала, кланяется аплодирующим в одну сторону, другую, третью, потом снова садится за свой столик, тонет в море других вертлявых, беспокойных голов.
Прежняя женщина, в черной бархатной тюбетейке, в длиннополом мужском пиджаке с горизонтальными плечами, Анна Новая, все время что-то записывающая в тетрадку, привстает, бледнеет, нервно кричит из своего дальнего угла:
— Пусть Шибалин выйдет на кафедру! А то многим ничего не слыхать!
— На кафедру! На кафедру! — с непонятным весельем подхватывает весь зал. — На кафедру! Ха-ха-ха!
Шибалин встает, упирается ладонями в столик, смотрит на всех, терпеливо ждет, когда смолкнут.
— Товарищи! Зачем? — в недоумении пожимает он плечами, когда зал утихает. — Зачем непременно на кафедру? Можно и отсюда! Ведь здесь не лекционный зал, а всего только наш клуб. И то, что я вам сейчас излагал, вовсе не доклад, а просто так, несколько личных моих мыслей по надоевшему всем половому вопросу.
— На ка-фед-ру!.. — тягучими голосами взывает зал, требовательно и дружно. — На ка-фед-ру!..
Шибалин зажимает уши, улыбается, машет залу рукой, что сдается, неторопливой своей поступью шагает между столиками, идет среди множества устремленных на него восторженных взглядов, направляется в самый конец зала, увесисто взбирается там по трем ступенькам на кафедру, берется сильными руками за ее крышку, точно пробует прочность.
— Если так, — обращается он ко всем уже оттуда и зоркими своими глазами посматривает с высоты трех ступеней вниз, — если так, тогда давайте выберем председателя что ли...
— Данилова! — еще не дав ему договорить, выпаливает в воздух прежний торопливый, азартный. И все собрание мужественным воем басит:
...Через весь зал протянуты два гигантских матерчатых плаката. На одном написано: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» На другом: «Галоши снимать обязательно!» Зал от края до края заставлен столиками. Ресторан не ресторан, пивная не пивная, с первого взгляда не поймешь что.
