Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Антон Иванович Первушин. Петербургский автор. Родился в городе Иванове. Среднюю школу закончил в 1987 году в городе Мурманске. В 1988 году поступил на кафедру турбиностроения энергомашиностроительного факультета Ленинградского Политехнического института. Обучение в институте (ныне — Санкт-Петербургском государственном техническом университете) закончил в 1998 году в качестве аспиранта-очника кафедры турбиностроения. Фантастикой занимается с 1986 года. Стал победителем викторины «Фантастика под микроскопом» журнала «Уральский следопыт». Дебютировалрассказом «Иванушка и автомат» (журнал «Измерение-Ф», № 2, 1990). В настоящий момент профессионально занимается литературной деятельностью.
отрывок из произведения:
...Однажды главный редактор питерского периодического издания «Секретные материалы ХХ века» попросил меня взять интервью у Бориса Натановича Стругацкого.
«Антон, — сказал главный редактор, — нам бы хотелось взять эксклюзивное интервью у Стругацкого. А вы Стругацкого хорошо знаете, ходите на Семинар — вам и карты в руки...» Я дал свое согласие, потом испросил согласие на интервью у Бориса Натановича и сел обдумывать вопросы. Почти сразу я оказался в затруднительном положении: казалось, нет в мире вопросов, которые хоть раз кто-нибудь не задавал бы этому известнейшему фантасту, — тем более что с июня 1998 года действует ресурс «OFF-LINE интервью с Борисом Стругацким» (http://www.rusf.ru/abs/) и любой желающий, даже и не вхожий в Семинар, имеет теперь возможность спросить у литературного мэтра о наболевшем и быстро получить адекватный ответ. Архив офф-лайн-интервью в любое время суток доступен другим желающим, и вряд ли с бухты-барахты вам удастся придумать вопрос, которого нет в этом архиве. К счастью, затруднение удалось довольно быстро преодолеть: я вспомнил о специфике «Секретных материалов» и само собой сложилось интервью в духе: «А что, Борис Натанович, вы можете сказать о своих взаимоотношениях с КГБ и литературными цензорами?» Конечно же, я знал, что вопросы такого рода братьям Стругацким уже задавали. В 1989 году впервые (и это стало для меня настоящим откровением в то время!) ведущие советские писатели-фантасты обсуждали в рядовом интервью для «Огонька» запретную ранее тему давления власти предержащих на любимый жанр128. Некоторые подробности удалось выяснить из более поздних интервью и «Комментариев к пройденному»131 Бориса Натановича, однако, как ни странно, до сих пор никто из интервьюеров не удосужился поинтересоваться, чем, например, был вызван запрет на публикацию «Гадких лебедей» — повести вполне «правоверной», если сравнивать ее с «Улиткой на склоне» (главы о Переце) и «Сказкой о Тройке», которые хотя и не одобрялись властями, но были опубликованы в провинциальной периодике и прочитаны всеми заинтересованными людьми. Больше того, узнавая историю злоключений других произведений Стругацких (и не только Стругацких!), раньше или позже задаешься вопросом: а какие критерии были у «больших начальников» при отборе фантастических произведений к публикации, да и были ли у них хоть какие-то критерии?
Борис Натанович прокомментировал так:
«По поводу «Гадких лебедей» следователь, меня допрашивавший, выразился в том смысле, что это не есть книга антисоветская, это — «книга упадническая». Почему надо изымать у граждан «самопальные» издания упаднической книги и наказывать владельца, направляя соответствующие кляузы ему на работу, — зачем это надо организации, призванной бороться исключительно за государственную безопасность, я спросить не решился. Да и не пришел мне тогда в голову этот дерзкий вопрос. Но дело тут, видимо, в том, что тоталитарное государство иначе не умеет. В тоталитарном государстве — единая цель, единая власть, единая идея. А значит — по определению — любая идея, любая мысль, любая книга, отклоняющиеся от установленной нормы, суть угрозы государственной безопасности, и тоталитарное государство готово обрушиться на эту идею-мысль-книгу всей мощью своего репрессивного аппарата...»130 Мнение, безусловно, интересное, однако опять-таки не получен ответ на важный для понимания той давней эпохи вопрос: каковы критерии отбора и каким образом чиновники и офицеры средней руки, отвечавшие за «литературный процесс», производили селекцию? А кроме того, очевидно, что эти критерии менялись со временем: в одну советскую эпоху роман «Мастер и Маргарита» Булгакова не мог быть опубликован ни при каких обстоятельствах, а в другую советскую эпоху он был напечатан в толстом и престижном журнале «Москва»...
Мнение, безусловно, интересное, однако опять-таки не получен ответ на важный для понимания той давней эпохи вопрос: каковы критерии отбора и каким образом чиновники и офицеры средней руки, отвечавшие за «литературный процесс», производили селекцию? А кроме того, очевидно, что эти критерии менялись со временем: в одну советскую эпоху роман «Мастер и Маргарита» Булгакова не мог быть опубликован ни при каких обстоятельствах, а в другую советскую эпоху он был напечатан в толстом и престижном журнале «Москва»...