Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Михаил ЭПШТЕЙН — родился в 1951 году в Москве. Окончил филологический факультет МГУ. С 1990 года живет в США, преподает в университете Эмори (Атланта). Автор книг: «Парадоксы новизны. О литературном развитии XIX–XX веков» (1988), «Природа, мир, тайник вселенной… Система пейзажных образов в русской поэзии» (1990), «Релятивистские модели в тоталитарном мышлении: исследование советского идеологического языка» (1991), «Отцовство. Роман-эссе» (1992), «Знак пробела. О будущем гуманитарных наук» (2004), выходивших в России, Германии и США.
отрывок из произведения:
...Странные дефекты спряжения в русском языке. Например, глагол «победить» не имеет первого лица будущего времени. Нельзя сказать «победю» или «побежду». Но может быть, не только грамматика, а и суеверное чувство противится такому словоупотреблению? Нельзя же до такой степени быть уверенным в своей грядущей победе — судьба накажет. Вот язык и оберегает от греха. (Другое дело — «мы победим»: никакой личной ответственности.) Или вот нельзя образовать деепричастия от слова «писать». Не годится — «пиша», тем более «писая». Но может быть, вообще не годится заниматься писанием как побочным делом? Письмо — одно из немногих действий, которое не сочетается с другими, требует полной отдачи. Если уж писать, так писать, а не делать что–нибудь «пиша».
Так что эти изъяны спряжения незаметно оберегают нас от гордыни, от халтуры. В этих невозможностях языка заключена целая этика, система отрицательных предписаний. Чего нельзя сказать, того не надо и делать...
Англоязычным народам можно позавидовать. Весь мир говорит на их языке. Почти в каждой цивилизованной стране они чувствуют себя как дома. Но и у них есть маленький комплекс. Поскольку английский язык почти в равной степени принадлежит всем, они оказываются обойденными. У всех есть английский язык — и еще какой–то свой, для более глубокого, быть может, конспиративного общения. А у них, англоязычных, только и есть английский. Они говорят на современном эсперанто — а интимного языка, для междусобойчика, лишены. Они свой язык, можно сказать, всем раздали, ничего не получив взамен. У немцев, шведов, японцев, индийцев — по два языка (английский и родной), а у них только один.
Вообще в демократическом обществе большинство всегда оказывается обделенным и чувствует себя неуютно. Потому что у меньшинств такие же права, как и у большинства, — на то и демократия. Но у меньшинств есть еще и особые права как у меньшинств — на то она и Демократия!
Первая демократия — формальная, завоеванная ХVIII-XIX веками. Вторая — содержательная — приходится на вторую половину XX, может быть, в порядке компенсации за тот антидемократический перекос, который получила мировая политика в первой половине XX, с ее революциями и войнами, коммунизмом и фашизмом. Меньшинства, вроде индейцев, пользуются всеми благами цивилизации — к их услугам университеты, парламент и т. д. и т. п. Но кроме того, у них еще и особые права — они не платят налогов, им разрешено заводить игорный бизнес... Вот так и народы, чей язык оказался в меньшинстве, — они пользуются языком большинства и, кроме того, своим собственным...
...Странные дефекты спряжения в русском языке. Например, глагол «победить» не имеет первого лица будущего времени. Нельзя сказать «победю» или «побежду». Но может быть, не только грамматика, а и суеверное чувство противится такому словоупотреблению? Нельзя же до такой степени быть уверенным в своей грядущей победе — судьба накажет. Вот язык и оберегает от греха. (Другое дело — «мы победим»: никакой личной ответственности.) Или вот нельзя образовать деепричастия от слова «писать». Не годится — «пиша», тем более «писая». Но может быть, вообще не годится заниматься писанием как побочным делом? Письмо — одно из немногих действий, которое не сочетается с другими, требует полной отдачи. Если уж писать, так писать, а не делать что–нибудь «пиша».
