Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Дмитрий Стахов. Прозаик, литератор, журналист, эссеист, критик. Печатался в периодике (рассказы, повести, эссе), выпустил две книги, роман «Пограничная история» выдвигался на Букера.
Дмитрий Стахов родился в 1954 г. По образованию психолог, долго работал по специальности. С 1991-го года работает в журналистике (журнал «Огонек», газета «Неделя»). Любит современную музыку, футбол, мармелад. Не любит попсу (во всех ее проявлениях), теннис, щи. Любимое словосочетание, к сожалению, «как бы», слова же «амбивалентный», «дискурс», «постмодернизм» вызывают головную боль. Живет в Москве. Публиковал прозу и статьи в журналах «Новый мир», «Октябрь», «Дружба народов». Первая книга издана в 1995 г. Опубликованы книги в переводах на французский, немецкий, нидерландский языки.
отрывок из произведения:
...Сколько я знаю Стрижкова, он все время пьет чай. Не чай — чаек. Стрижков любит все в ласкательном наклонении. Такие они люди, стрижковы. Ласковые. Прихлебывают, проворно двигая нижней губой. Нижнегубные стрижковы любят еще и сласти — конфеточки, мармеладик, любят намазать печенье джемиком или шоколадной пасточкой с орешками.
По большому счету они заботятся о здоровье, не пьют, не курят, а вот навернуть сладенького эти твари случая не упустят. Тем более на халяву: как ни заглянешь в какую-нибудь редакционную комнату, а там — Стрижков. Сидит, покачивает ножкой в такт жевательным движениям, излагает концепцию «новой прессы». Сия концепция — стрижковский конек. Послушать Стрижкова, так это он ее создал. Его разбуди ночью, крикни ему в ухо «Пожар!», а он тебе — информационные потоки, точки напряжения, искажение и потеря информации, формальные и неформальные сообщения. Уж лучше не будить! Пусть задохнется продуктами горения!
Но еще стрижковы озабочены тем, чтобы все было хорошо. Чтобы работа двигалась успешно, чтобы все улыбались, были довольны и ни в коем случае не расстраивались. Их навязчивое стремление к хорошему, помноженное на упертость в теорию информации, делает из них оградителей от неприятных эмоций. Мир прекрасен, интересен, и каждого в конце ждет не смерть, а льготная путевка. Которую и вручат в теплой, дружественной обстановке. Это какие-то монстры!
Мой же Стрижков, как доподлинно было известно, вырывал из журналов статьи и фотографии, что могли бы расстроить его дражайшую половину. Сначала — чтобы половина не разрешилась раньше времени, потом — чтобы не пропало молоко, потом — чтобы воспитание сына не пошло вкривь и вкось. Цензура не помогла — половина сбежала от Стрижкова, и он начал звереть. Еще бы! Теория грамотно организованных информационных потоков дала сбой! Он стал лютым. Иными словами, проявилось стрижковское нутро. Звериный оскал сквозь добродушные ухмылочки. Как тут не вспомнить карикатуры Бориса Ефимова и текстовки Ник. Энтелиса! Хорошая была, к слову, парочка.
Но зверство его означало все то же — стремление к хорошему, к доброму. Теперь он устраивал взбучки с особым сладострастием, разнося сотрудников журнала за недостаточное рвение в поиске позитивных новостей. В поисках хорошего Стрижков вполне мог угрохать полмира. И у него еще была зона для развития.
Вот этого я не учел. Протягивая в номер «косуху», мне следовало помнить: Стрижков не дремлет, «косуху» разрешено тянуть только тем, кто согласен делиться со Стрижковым. Я же делиться не собирался. Я хотел забрать все сам.
Во мне еще плескалось выпитое вчера. Плюс то, что я пил ночью, плюс две пива, заглоченные утром вместо завтрака. А я притащился в редакцию! Почти героизм. В небольшом зале рядом с кабинетом главного шла летучка. Я представил, как они оба, главный и Стрижков, сидят во главе длинного стола, и понял: стоит мне увидеть эту сладкую парочку — и меня всенепременно стошнит...