Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Дмитрий Стахов. Прозаик, литератор, журналист, эссеист, критик. Печатался в периодике (рассказы, повести, эссе), выпустил две книги, роман «Пограничная история» выдвигался на Букера.
Дмитрий Стахов родился в 1954 г. По образованию психолог, долго работал по специальности. С 1991-го года работает в журналистике (журнал «Огонек», газета «Неделя»). Любит современную музыку, футбол, мармелад. Не любит попсу (во всех ее проявлениях), теннис, щи. Любимое словосочетание, к сожалению, «как бы», слова же «амбивалентный», «дискурс», «постмодернизм» вызывают головную боль. Живет в Москве. Публиковал прозу и статьи в журналах «Новый мир», «Октябрь», «Дружба народов». Первая книга издана в 1995 г. Опубликованы книги в переводах на французский, немецкий, нидерландский языки.
отрывок из произведения:
...Ночью Ивану приснилось, что он умер. Мертвый, он лежал на диване в чужой, неизвестно кому принадлежавшей квартире.
Перед тем как там оказаться, он ходил по московским улицам. Узнавал знакомые с детства места, доставал из кармана куртки надежную, заряженную мелкозернистой «Ilford» камеру, переводил кадр, нажимал на спуск. Большие дома расширялись кверху, будто нависали над улицами, оставляя над головой узкие полоски серого неба, по которому пролетали стаи ворон. Отбившиеся от стай птицы планировали вниз, садились на краешек тротуара, глядели на Ивана маленькими блестящими глазами, беззвучно разевали клювы, отпрыгивали в сторону, когда он к ним приближался, превращались в сумрачных прохожих, ссутулившись, шли по своим делам. Иван пытался заговорить то с одним, то с другим, но никто не останавливался, не отвечал. На востоке, в просветах между домами, висела бледно-серая, в голубоватых оспинах луна, с запада стены высвечивал розоватый солнечный рефлекс.
Иван, выйдя на проезжую часть переулка, попытался увидеть хотя бы краешек солнца, но тут же в переулок свернула темно-синяя машина, из нее выскочили несколько человек в коротких легких пальто, направились прямиком к нему, и он вбежал в ближайший подъезд. И плотно закрыл за собой дверь. И держал ее руками. Иван слышал дыхание людей по другую сторону двери, ждал, когда они уйдут, но они не уходили, стояли и ждали, когда он сам откроет дверь. По лестнице спустилась женщина, с ребенком на руках, со сложенной коляской. Остановилась рядом, передала Ивану ребенка, начала раскладывать коляску. Ребенок в упор, внимательно смотрел на Ивана. Иван отводил глаза, а ребенок — вглядывался. Наконец, женщина забрала ребенка, усадила в коляску, преодолевая сопротивление Ивана, открыла дверь. Иван бегом, слыша за собой топот преследователей, поднялся по лестнице, до последнего этажа, позвонил. Ему открыли. «Я очень устал!» — сказал Иван, уверенно прошел по коридору и оказался в дальней, полутемной комнате.
Закрытые, плотные, пыльные шторы на двух высоких, выходящих на шумный проспект, окнах. Свисающая с потолка старомодная, с хрустальными гирляндами люстра. Маленький письменный стол у стены. Кресло. Выцветшие, с разводами от высохшей протечки обои. На стене над столом — фотография какого-то человека в сдвинутой на затылок мятой шляпе. Лампа с зеленым абажуром.
Не снимая куртки, не разуваясь, он лег на застланный темно-красным покрывалом диван. Подушки дивана тут же приняли его тело, он словно вошел в паз, совпал с предуготовленным ему углублением.
Иван вытащил — да-да, именно ее! — подаренную дедом «лейку», модель М3. Ту самую, которую таможенники не разрешали вывезти в Англию, и отцу пришлось звонить Артемию Филипповичу. Ту самую, которой он готовил снимки для конкурса.
Фотоаппарат — «лейка». Черно-белая пленка. Никаких постановок и монтажа. Никаких обрезанных кадров. Только захватить фрагмент реальности. Одна сто двадцать пятая доля секунды. В камере мелькает свет. Мир останавливается. Точнее — мир останавливается по его, Ивана, желанию. Безыскусное искусство фотографического снимка. Магия. Волшебство.
Перед смертью во сне он успел провести приобретшей удивительную чувствительность подушечкой пальца по верхней панели камеры, как слепой прочитал заветные слова Ernst Leitz GMBH Wetzlar Germany. Мягкий ход наводки на резкость. Впустившие его люди встали у кровати. За ними толпились преследователи. Он попытался их всех рассмотреть. Не получилось. Он навел на стоявшего ближе всех камеру, сделал снимок. Он терял способность видеть своими собственными глазами, его глазами становился объектив.
...Ночью Ивану приснилось, что он умер. Мертвый, он лежал на диване в чужой, неизвестно кому принадлежавшей квартире.
