Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Владимир Хлумов — астрофизик, профессор Московского университета и писатель-фантаст. Настоящее имя — Владимир Михайлович Липунов. Постоянный участник и председатель многих международных симпозиумов. Автор 4 монографий, 4 научно-популярных книг и более двухсот статей в российских и зарубежных периодических изданиях. Владимир Хлумов — автор книг «Старая дева Мария», «Книга писем», «Санаторий», инициатор создания сетевого литературного журнала «Русский переплет». А так же: автор пьес «Дети звезд» (1990), «Старая песня» (1996), «Ночной дозор» (1996), повестей «Листья московской осени» (1996), «Прелесть» (1998), «Чайка по имени Федор» (2000).
отрывок из произведения:
...Федор допил вчерашний чай, захлопнул забытую женой книгу Ричарда Баха и вышел во двор.
Его старенький форд, укатанный русским дорожным сервисом, столь же литературным сколь и бесполезным, чем-то теперь напоминал самого хозяина — пятидесятилетнего, тощего, со множеством хронических болезней человека.
Слава Богу, мотор завелся и пока двухлитровик прогревался, Федор продолжал думать о чайках. Может ли чайка развить скорость 220 миль в час? И если может, то зачем? Вот, например, он однажды выжал из своей клячи 200, правда не миль, но зато с определенной осознанной необходимостью.
Федор криво усмехнулся и словно паралитик с трудом оторвал спину от холодного сидения. Что-то ревматическое его беспокоило в пояснице, и он боялся прострела. Нет, только не сейчас, — попросил кого-то Федор и включил магнитолу. В салоне заухало монотонным стаккато, перемежающимся хамоватыми каламбурами рекламной службы «Русского радио».
Перед выездом из двора, тормознул, будто не веря во вчерашнее неприятное открытие, и отвратительный сухой скрежет вызвал ответную ноющую боль в пояснице.
Еще поворачивая на Ленинский, он заметил на проспекте клиента и цепким профессиональным взглядом оценил того тысяч в сорок. Клиент был надежный, из новых русских. Федор покруче натянул фуражку и поправил черные очки.
— Петровка?! — спросил клиент, уже занося в салон черный чемоданчик.
— Сколько? — почти зная наверняка ответ все-таки спросил Федор.
Да, он уже понимал, что предполагаемые тысяч сорок решат все его материальные проблемы на сегодняшний день — хватит и на курево, и на обед, и еще литров десять бензина можно купить. Да что там сорок — он и за двадцать поехал бы — но спрашивать полагалось для порядка. Тем более, что клиент был еще не опытный, потому что опытный сказал бы так: «Петровка — сорок штук», а этот еще недавно разъезжает по Москве.
Короче говоря, Федор задал вполне разумный вопрос и получил более чем удовлетворительный ответ:
—Пятьдесят.
Все-таки клиент был хороший, надежный, сейчас достанет свежий «КоммерсантЪ», а он будет слушать музыку — Федор прибавил громкость, дабы заглушить скрежет тормозных колодок. Пассажир, действительно достал газету, правда, «Московский Комсомолец» и чирикнул пэйджером.
На пересечении Ленинского и Лобачевского «Русское радио» объявило свежий курс доллара.
— Я говорю, Ленин и Лобачевский учились в Казанском университете, а здесь вот пересеклись. Один — революционер, и другой — революционер. Оба перевернули мир, каждый по-своему, правда.
Из бывших, — подумал Федор и сделал непроницаемое лицо. Пусть говорит — мое дело маленькое — ямщицкое.
— По-хорошему, проспект надо было отдать Лобачевскому. Но Ленин конечно попсовее.
Федор, не зная что сказать, сплюнул в полуоткрытое окно и выдал:
— Доллар опять полез вверх.
— Доллар как энтропия — только растет. — Поддержал клиент. — Стрела времени называется. Теперь вместо календаря можно пользоваться курсом доллара, правда только в отдельно взятой стране мира.
Вместе с остальным потоком они подползали к светофору. Впереди маячил одноногий калека в камуфляже с почерневшей от дорожной соли картонкой — «Помогите собрать на протез». В мозгу у Федора расположился вчерашний кадр чеченской кинохроники, а в кошельке было всего пять тысяч, и те одной бумажкой, и ему стало неудобно, не дать, хоть тысячу — тем более, что снаружи его потасканный форд выглядел еще приличной иномаркой. Но и отдавать последнего не хотелось. Федор оглянулся на пассажира. Тот был занят историческими параллелями и калеку не замечал...
...Федор допил вчерашний чай, захлопнул забытую женой книгу Ричарда Баха и вышел во двор.
