Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Оксана Аболина — писатель-прозаик, лауреат премии литературно-педагогического признания «Добрая лира» 2008 года в двух номинациях.
Родилась 3 июля 1963 г. в Ленинграде. До нынешнего времени проживает в Санкт-Петербурге. Училась в Педагогическом институте имени А.И.Герцена, но за закончила его.
Автор фантастической повести-антиутопии «Конкурс Мэйл.Ру» и множества рассказов. В соавторстве с Игорем Мараниным, прозаиком и поэтом из Новосибирска, написала несколько произведений, в том числе фантастическую повесть «Хокку заката, хокку рассвета», детектив «Убийство в Рабеншлюхт», сказку-антиутопию «Подмастерье». Драматическая сетевая повесть «Простите, что не по теме», созданная в тандеме с Мараниным, отличается необычным способом изложения — в виде комментариев к темам на форуме. Аболина также является автором множества кинорецензий, опубликованных в сети.
отрывок из произведения:
...Сначала Михаил Борисович почти и не заметил, как заболела спина. Тянуло слегка-слегка, и только. Но если неудачно повернешься или резко встанешь, тогда вот — да: пронзит как копьем, только вздохнуть успей. Но если тихохонько, не делая резких движений, так вовсе и ничего, жить можно. И грех жаловаться, в пятьдесят — мало ли у человека всяческих недомоганий, которые приносит с собой дурная осенняя погода или пара лишних ложек жирной пищи? Тем более, с его-то, Михаил Борисовича, грузной комплекцией. А потолстел — да, быстро, попытался вспомнить, когда в последний раз видел своего старикана — в последние несколько месяцев, пожалуй, ни разу. Было бы зеркало, а так... В общем, болячки — вещь такая в полтинник : сегодня болит, завтра отлежится, рассосется, восстановится.
Однако, со спиной в этот раз и на завтра не полегчало, и на следующий день, и через неделю. А к концу месяца боль растеклась уже по всей пояснице, захватила бок и потихоньку подбиралась к паху, отвоевывая плацдарм тела сантиметр за сантиметром. Ремень слишком сильно зажимал пояс, так, что даже медленно ходить было мучительно — пришлось его ослабить, а затем и вовсе сменить на старомодные подтяжки. Но боль всё равно не отпускала, держала Михаил Борисовича на поводке и не позволяла расслабиться, то и дело врезала предательски, со всей силы, уже безо всякого серьезного повода — не только от неосторожного движения, а даже только лишь при глубоком вздохе.
— Что же это может быть такое? — испуганно прислушиваясь к своим ощущениям, с трепетом думал Михаил Борисович, после работы часами лежал на диване, прислонившись к горячим грелкам, обертывался пледами из собачьей шерсти, анастезировал, как мог, спину всевозможными мазями: патентованными и доморощенными, пил диклофенаки, чертыхаясь и поминая недобрым словом дихлофос, которым клопов травят, но людей, оказывается, лечат, а также научился колоть сам себе анальгетики, поражаясь при этом мужеству слабых и безвольных наркоманов, способных дрожащими руками ввести себе иглу прямо в вену — Михаил Борисовича хватало лишь на то, чтобы, зажмурившись, метнуть себе шприц в бедро и, не глядя, отвернувшись в сторону, торопливо ввести очередную дозу обезболивающих.
При всём-при том, к врачу Михаил Борисович не шел. Хотя все, разумеется, советовали. И на работе говорили, что надо, и соседи по дому. Но — такой уж он был человек. Мнительный слишком. Мнительность Михаила Борисовича выражалась в том, что уверен он был на все сто, что вот-вот умрет. Все последние двадцать пять лет жизни ему так казалось. И лишь счастливая случайность отводила роковую длань фатума с зажатой секирой от его, Михаил Борисовича, несчастной главы, для того, чтобы оттянуть слегка его невольные жизненные мучения. Однако, в этот раз страх захватил его не на шутку. Никогда не забывал он, что по отцу последние три поколения мужчин в его роду помирали дружно, не сговариваясь, в пятьдесят один. От инфаркта, правда, а не от непонятной хвори внизу спины. Но хрен, как известно, редьки не слаще. Судьба есть судьба. Важен конечный результат, а не тот путь, которым ты к нему придешь. Короче, боялся Михаил Борисович. Боялся приговора врача. Боялся, что жить ему осталось недолго...
...Сначала Михаил Борисович почти и не заметил, как заболела спина. Тянуло слегка-слегка, и только. Но если неудачно повернешься или резко встанешь, тогда вот — да: пронзит как копьем, только вздохнуть успей. Но если тихохонько, не делая резких движений, так вовсе и ничего, жить можно. И грех жаловаться, в пятьдесят — мало ли у человека всяческих недомоганий, которые приносит с собой дурная осенняя погода или пара лишних ложек жирной пищи? Тем более, с его-то, Михаил Борисовича, грузной комплекцией. А потолстел — да, быстро, попытался вспомнить, когда в последний раз видел своего старикана — в последние несколько месяцев, пожалуй, ни разу. Было бы зеркало, а так... В общем, болячки — вещь такая в полтинник : сегодня болит, завтра отлежится, рассосется, восстановится.
