Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Когда человека сжигают на костре за ересь — это можно понять. Когда человека сжигают на костре, чтобы убрать из политики — это можно принять. Когда человека сжигают на костре за добро — этого нельзя ни понять, ни принять, ни простить...
отрывок из произведения:
...Двое сутулых, круглолицых и бледных, как уставшая смерть, людей в мышастого цвета мантиях не сводили глаз с сидевшего на маленьком табуретике человека, то и дело поправлявшего спутанные каштановые волосы. Этот высокий шатен с каким-то по-детски открытым лицом смотрел своими большими серыми глазами на собравшихся людей.
Табурет, окружённый облачёнными в мантии парнями, располагался возле стола, за которым сидело трое человек: седовласый старик в камзоле, кичившийся златоткаными нашивками на плечах, уже зрелый белобрысый мужчина в алой сутане и с большим, как книга, серебряным крестом на груди, и, наконец, молодой, лет двадцати пяти-тридцати, брюнет в чёрной рясе. Высокий Трибунал в полном сборе, расследует очередное дело о ереси и колдовстве. Очередное, но не обычное: колдовством обвиняемый совершенно точно владел. Это показало как следствие, так и подсудимый, тот самый шатен, что сейчас сидел на табурете.
Остальное пространство зала занимали пришедшие на суд жители городка, и их разговоры заполнили всё пространство от пола и до потолка. Казалось, даже портреты, развешенные на стенах, вот-вот начнут обсуждать дело.
— К порядку, призываю к порядку! — господин в алой сутане постучал молотком по столу, дождался, пока шум стихнет, и продолжил, насупив брови. — Рассматривается дело доктора Томаса Револтмонка, который обвиняется в поклонении дьяволу, демонам, ереси, осквернении заветов нашей Церкви Всеблагой и Всепрощающей, а также в занятиях богопротивным колдовством. Процесс ведут бургомистр Джереми Танфер.
Старичок в камзоле вяло кивнул собравшимся, продолжив любоваться отделкой своего костюма.
— Я, кардинал Альфонсо Дандоло, и следователь Икебод Мендер, — брюнет нервно повёл головой, словно не желая слышать своего имени. Слово предоставляется обвинителю, многоуважаемому бургомистру.
Старичок вздохнул, стряхнул пылинку с нашивки, и начал речь, давным-давно заготовленную, пафосную: становилось ясно, что бургомистр видит себя этаким Великим Прокуратором, чьи слова так же нерушимы, как престол Церкви, а обвиняемые пред ним так же слабы, как восставшие крестьяне против полка королевских солдат.
— Пользуясь доверчивостью и недавно миновавшим несчастьем, бубонной чумою, Томас Револтмонк продавал свои проклятые эликсиры, изготовленные при помощи колдовства и демонов, зарабатывая на этом деньги, оскверняя запреты Церкви на производство богопротивных снадобий. Только молитвы кардинала Альфонсо Дандоло, отвадившие, прогнавшие прочь болезнь, — хозяин алой рясы высокомерно улыбнулся, — не дали Револтмонку нанести большой вред городу.
А шум в зале заседания всё нарастал и нарастал. Но не одобрение в нём слышалось, а гнев, гнев, направленный против обвинителей. Бургомистр начинал нервничать, Икебод Мендер крутился на своём стуле, не желая более оставаться здесь, и лишь кардинал хранил спокойствие. Похоже, он был готов к подобному развитию событий.
— Господин Мендер, огласите пожалуйста список людей, коим продал свои зелья подсудимый, и вред, ими нанесённый.
Следователь поднялся, нервно раскрыл свиток, и начал зачитывать. Но с каждым словом его голос дрожал всё сильнее, а толпа шумела всё громче. А уж когда он дочитал до списка «последствий«: «Высыпали прыщи у Андро Лайноша, появился кашель у Томаса Фредериксона...» — из зала послышались выкрики: «Зато выздоровели, выздоровели!» — К порядку, к порядку! — воскликнул кардинал, ударив со всей силы деревянным молотком по столу. — Господин Мендер, присядьте. Думаю, самое время допросить подсудимого. Итак, Томас Револтмонк, Вы готовы ответить на вопросы трибунала?
Обвиняемый сидел до того совершенно бесшумно, разве что какое-то отсутствующее выражение завладело его лицом...