Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Смерть известного художника, интриги наследников, внебрачная дочь, семейные тайны, антикварное оружие… А в результате — ДВОЙНОЕ УБИЙСТВО! Все переплелось в огромном загородном доме, где собралась родня художника в ожидании — кому же достанутся большие деньги?
А в результате — ДВОЙНОЕ УБИЙСТВО! Все переплелось в огромном загородном доме, где собралась родня художника в ожидании — кому же достанутся большие деньги?
отрывок из произведения:
...Эдуард Листов стоял у приоткрытого окна в коридоре купейного вагона и смотрел в окно на быстро меняющийся пейзаж. Ветер бил в лицо, дома, деревья, дачные участки, крошечные станции пролетали мимо, становились все мельче, незначительней, реже… …Если твоя планета перестала вращаться с бешеной скоростью и отдалилась от солнца, то лучшую орбиту, чем путешествие по провинции, ей не найти. Здесь тихо, удивительно спокойно, и от каждого медленно колышущегося листика березки на тебя веет светлым, радостным чувством умиротворения. Гармония с природой, с окружающими людьми, с самим собой, наконец, — это, конечно же, не счастье для творца, привыкшего каждый день проживать в поиске и созидании, но это ни с чем не сравнимый долгожданный покой. Пора остановиться, оглянуться, подумать и почувствовать, что скоро осень и твоей жизни, и природы, которая не умирает, а просто погружается зимой в долгий и сладостный сон.
Тебя тоже ждет такой же сон, только не надо спешить. Надо ценить свою осень. Понять ее мудрость, тихую светлую грусть, и сказать себе: «Господи, как хорошо!» — Господи, как хорошо!
Он не хотел работать. После того, как каждый подход к мольберту вызывал только глубокое чувство отвращения, не хотел. Вдруг поверил, что это конец. Все. Не будет больше ни одной картины. Все написанное Эдуардом Листовым откровенная пошлость, и он нашел в себе мужество это признать. Но жизнь не кончена, нет. Надо найти себя, найти заново, и прожить свою осень достойно, без надрыва…
…Южная окраина маленького провинциального городка, деревянные дома по обеим сторонам улицы, сонная тишина, изредка где-то лениво тявкает собачонка, да квохчут куры, из-за заборов люди с удивлением смотрят на человека в мягкой черной шляпе и шарфом вокруг шеи. В конце лета прохладно, а у него всегда было слабое горло. Чуть застудился — ангина. Но не объяснять же всем, почему в августе месяце он ходит по улице, обмотав шею пусть шелковым, но шарфом? Вернее, кашне, но это слово совсем уж непривычно провинциалам, это из той же области, что и черная икра, которую здесь давно не То что не ели, а просто не видели. В магазинах пустые полки, не в дефиците разве что спички и соль, зато на огородах обильный урожай. Ранним утром все тянутся туда, к земле, а часам к шести вечера уже никого не встретишь на улицах, кроме редких прохожих, карманы которых оттопыривают бутылки с желтоватой, неприятно и резко пахнущей жидкостью. Жизнь в маленьком городке не замирает, он просто тихонько дремлет.
Откуда здесь взялся этот высокий, худой и очень странный человек? Чем он занимается? Не работает, целыми днями гуляет в парке или сидит на лавочке, курит одну сигарету за другой и часами смотрит в хмурое небо. Потом поднимается, бредет обратно, к старому дому, не оглядываясь, не вступая ни с кем в разговор… — Извините, вы сюда как, постоянно жить переехали?
Женщина улыбается. Яркая, разбитная бабенка. Вот уж кто не задается вопросом о смысле жизни! Кажется, она — его соседка.
— Нет. Я… отдыхаю. Это дом моих хороших знакомых. Вернее, знакомых моей… — он махнул рукой. К чему объяснять? Пустой, не обязывающий ни к чему разговор.
— Жены, да? Вы женаты?
— Да. Я женат, — оборвать разом ее намеки на флирт, дать понять, что меньше всего сейчас он нуждается в женщине, в ее любви. Устал.
— И дети есть?
— Есть. Сын.
— А у меня, вот, нет. Ни мужа, ни детей.
— Поздравляю. То есть, я хотел сказать, что… — Ну, не даются ему сегодня длинные фразы! Утешать ее? К чему?
— Странный вы. А по профессии кто?
— Художник.
Зачем сказал? Женщины — странные создания. Удивительные, странные создания. Ну, не хотят они любить простых, понятных мужчин. Если бы сказал, допустим, что инженер, она бы сейчас так не смотрела. А вот поэты, артисты, художники — это для женщин все равно, что небожители.
— Ах, худо-о-ожник! Надо же, как интересно!
— Ничего интересного. Простите, я дома чайник с плиты снять забыл. Всего хорошего.
— Ах, чайник! Я, между прочим, ваша соседка. Алевтиной меня звать.
— Очень приятно.
— А вас? Вас как звать? — кричит она ему вслед, потому что он повернулся к словоохотливой Алевтине спиной, понимая что это невежливо.
— Эдуард Олегович, — буркнул он, ведь жить здесь не меньше месяца, все равно соседка не отстанет.
— Так я зайду к вам как-нибудь, Эдуард Олегович! — кричит Алевтина, и уже чуть тише, с намеком: — По-соседски.
Провинция. Маленький город, все друг друга знают. Маша сказала на ушко Даше, Даша Саше, и понеслось. На следующий день, к вечеру, уже полгорода знает, что в домике на южной окраине отдыхает художник из столицы Эдуард Олегович. Разговорчивая Алевтина успела всем сообщить, что она вхожа в дом к знаменитости. На самом деле он не знаменитость, просто жалкий неудачник, но в устах болтливой соседки получается, что чуть ли не первый художник в стране. Теперь, когда он идет по городу, его сопровождают не только внимательные взгляды, но и почтительный шепоток: «Художник! Из столицы! Знаменитость!» Они же не знают, что он неудачник, что ничего не добился в свои пятьдесят лет, только смертельно устал...