Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Ясинская Марина Леонидовна. Родилась 7 октября 1980 года на Северном Кавказе в семье военнослужащего и, как следствие, в детстве сменила шесть школ и несколько мест жительства – Сибирь, Ленинград, Прибалтика и Поволжье. В 2002 году окончила Ульяновский государственный университет, получила дипломы юриста и переводчика и уехала в США. В 2006 году переехала в Канаду, город Эдмонтон. Защитила диссертацию и получила степень магистра права в университете Альберты. В настоящий момент занимается правовыми исследованиями и разработками реформ уголовного права в министерстве юстиции провинции.
Писать начала в 2006 году, предпочтение отдает фантастике и нереалистической прозе в самом широком её понимании. В 2008 году стала лауреатом премии Facultet в номинации «фантастика и фэнтези». Публиковалась в таких журналах как «Мир фантастики», «Полдень XXI век», «Химия и жизнь», «Уральский следопыт», «Сибирские огни», «День и ночь», «Очевидное и невероятное» и другие.
отрывок из произведения:
... — Жарко, — захныкала девочка и завозилась в укутывавшем ее толстом одеяле.
Мальчик лет десяти с грязными разводами на щеках покрепче прижал ее к себе, бросил настороженный взгляд за спину, и, изобразив улыбку на перепачканном, измученном лице, деланно весело ответил, шагая по заснеженной узкой тропке:
— Это потому что лето!
— Неправда, — наморщила носик девчушка.
— Правда-правда. Жарко бывает только летом!
— Но летом я бегаю в одной рубашечке, и меня никто не кутает в одеяло, — девочка перестала возиться и уставилась на мальчика любопытными голубыми глазенками.
— А это потому, что на самом деле мы с тобой вовсе и не дома, а в далеких-далеких краях, где всегда лето, и всегда жарко.
Девчушка, готовая уже подхватить игру, напоследок поинтересовалась:
— Это в тех странах, про которые папа рассказывал? Где люди совсем черные, потому что их кожу сжигает солнце?
Мальчик кивнул и на секунду зажмурился, отчаянно стараясь удержать слезы. Плакать нельзя — стоит только начать, и потом не остановишься. И думать об отце сейчас тоже нельзя. Нельзя! Это потом, когда он доберется да замка, когда они с сестренкой будут в безопасности за высокими каменными стенами — тогда он будет вспоминать. Может, даже и поплачет втихаря, пока никто не видит. А сейчас — нельзя.
— Да, — наконец ответил он и снова оглянулся. Густая пелена едкого дыма нагоняла его. В длинном, тяжелом тулупе, цепляющемся за торчащие из-под смерзшейся земли корни и растопыренные колючие ветки, ежеминутно проваливающийся в глубокие сугробы по сторонам узкой, почти невидимой тропки, с сестренкой на руках, он шел медленно. Слишком медленно.
— Поэтому тебе и надо оставаться в одеяле, — продолжил он. — Или ты хочешь стать черненькой? Будешь такая красивая — светлые волосики, голубенькие глазки — и черная-черная кожа, как-будто ты в печной саже перемазалась. Сейчас я как разверну одеяло...
— Не надо, — захихикала девочка и перестала возиться у него на руках.
Резкий треск, раздавшийся сзади, заставил мальчика вздрогнуть. Он обернулся и увидел сквозь густой дым, окутавший глухую чащу, как медленно и неторопливо, словно и не падая вовсе, а величественно склоняясь к земле, рухнул обугленный вековой ствол, переломав на своем пути тоненькие ветви молодых деревьев. Из-под плотной серой пелены в сторону мальчика метнулась размытая тень. Когда она приблизилась, мальчик увидел, что это был тощий волк. Не взрослый, матерый, закаленный многими зимами зверь, но уже и не маленький беспомощный щенок. Так, волчок. Он на секунду замер, глядя мерцающими теплым янтарным светом глазами на застывшие фигуры своих извечных врагов, мотнул остроухой головой, а потом понесся дальше, в укутанную толстым слоем искристого снега, пропахшую льдом и морозом чащу.
— Что это? — снова завозилась у него на руках сестренка.
— Закрой глаза, — ответил мальчик и попытался прибавить шагу. — Закрой глаза, и давай поиграем, будто мы с тобой путешествуем по жаркой стране. Вокруг — раскаленные пески, вдалеке — высокие горы и чудные деревья, а ты едешь на лошади. Ну, знаешь, такой странной горбатой лошади, которые там водятся... Рассказывай мне, что ты видишь.
Сестренка послушно зажмурилась и улыбнулась:
— Голубое небо — яркое-яркое. Мы с тобой вдвоем едем на одной горбатой лошади, а папа сзади, на другой. Лошадь смешная — она фыркает и мотает головой. И еще — она почему-то не любит соленые горбушки. Прошлый раз, когда мы с тобой остановились у серебряного озера, я ее угостила, а она есть не стала.
— А что же она ест? — поддерживал разговор мальчик, изо всех сил стараясь идти быстрее. Получалось не очень — усталость брала свое, да и к тому же метель занесла тропку снегом. Мальчик то и дело по колено проваливался в сугробы. Выбираться из них удавалось с большим усилием; цепкие ветви хватали его за полы тулупа, да и ноша с сестренкой, хоть та и совсем маленькая, всего-то четыре годика, становилась все тяжелее.
Разбушевавшийся пожар неумолимо настигал их. И хотя пламени еще не было видно, мальчик все чаще вдыхал дым пополам с холодным зимним воздухом. А это значило, что огонь все ближе.
— ...сплела ей венок из цветочков, таких красивых, желтеньких, а она, глупая, не стала на голове носить, взяла и съела. И запила водичкой из озера.
— А давай покатаемся с тобой на этом озере! Видишь, вон, у берега и лодка как раз стоит... — подыгрывал мальчик, глотая горький запах горящего леса широко раскрытым ртом. Отер рукавом вспотевший лоб, отчего на нем появилась очередная серая полоса, перехватил сестренку поудобнее и снова пустился в путь по занесенной глубоким снегом тропке. Ему обязательно надо добраться до замка.
— Только каменные стены, — говорил ему отец, — могут защитить от лесного пожара. Только каменные стены. Даже снег не спасет — будет плавиться, как лед на печи.