Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Если вы познакомились с тремя спятившими волшебниками со странными именами, если вы водите дружбу с разбойником-и-почти-рецидивистом С.Волком, если на подхвате у вас говорящий летающий ковер с не менее говорящим именем Масдай, — знайте: вас ждет дальняя дорога, козырной король, казенный дом и самая настоящая Елена Прекрасная. Поэтому возьмите в дорогу на всякий случай парочку литров живой воды и мешок молодильных яблок из сада Десперад — все это ой как вам пригодится!
Рекомендуется для больших детей и маленьких взрослых.
отрывок из произведения:
...В чистом небе Шатт-аль-Шейха, выбеленном обжигающим полуденным солнцем как прошлогодние кости в Перечной пустыне — ни облачка, ни дымки, ни тени. Слабый чахоточный ветерок, апатично вздохнув пару раз утром, пропал, словно его и не было в благословенном калифате от веку веков, и с восходом над городом разлилась и заняла свое привычное место ее величество жара, щедро покрывшая дрожащей марью улицы, переулки, дома, фонтаны, колодцы, лавки, мастерские, караван-сараи, чайханы и базары — вечные и шумные, как водопады, хоть и не видимые отсюда, с северной сигнальной башни дворца — одним словом, весь древний славный город на берегу реки Шейх.
Селим Охотник, грузный старый стражник, утер пот большим носовым платком с коричневого лба, изрезанного арыками глубоких морщин, и потянулся к притулившейся в углу навеса фляжке. Вода в ней, несомненно, за долгие часы караула успела согреться и разве что не вскипеть, но другой у него всё равно не было, а если философски подойти к этому вопросу, то вода горячая и безвкусная на полуденном зное гораздо лучше, чем воды никакой.
Селим на карауле во внутренних покоях Конечно, можно было рискнуть и сбегать вниз — набрать искрящейся в лучах живительной влаги из крайнего фонтана у подножия башни — воду туда подавали непосредственно из подземного резервуара, питаемого родниками — но в свете последних событий во дворце ветеран предпочел бы остаться вовсе без воды, чем быть замеченным внизу во время своего дежурства на башне.
Хотя, конечно, какое там дежурство — сплошная дань традициям[1]: кто в своем уме и среди бела дня станет подавать какие-нибудь сигналы, бунтовать или нападать в самое жесточайшее пекло, да еще в преддверии сезона песчаных бурь? А сотнику нашему Хабибулле всё едино, что халва, что гуталин, лишь бы караул-баши отрапортовать: за подотчетный период прошедшего времени входящих сообщений не поступало, исходящих не исходило, актов гражданского неповиновения совершено в количестве ноль мероприятий...
Жарко... какое тут неповиновение... в тень забраться и вздремнуть — вот и весь предел народных чаяний... пока сотник не видит... и шлем можно снять... на колени положить... покуда мозги окончательно под ним не запеклись... а как шаги его по лестнице услышу... так сразу... так сразу... и...
— Добрый день! Извините, вы не подскажете, как найти калифа?
Шлем, пика, сабля, фляжка со звонким грохотом брызнули в разные стороны, Селим вскочил, панически моргая невидящими, залитыми сном глазами, сыпля междометиями и размахивая руками в поисках нарушителя его сиесты, и тут в разговор вступил второй голос, донесшийся не снизу, с лестницы, а откуда-то сверху, как и первый, если спокойно вспомнить:
— Я ж тебе говорила, сначала по плечу надо было похлопать, а ты — ''''испугается, испугается...'''' ''''Если бы меня среди тишины и чистого неба кто-то похлопал бы по плечу, я бы тогда точно не испугался'''', — уверенно подумал стражник, напяливая трясущимися руками медный с потисканным фазаньим пером шлем задом наперед. — ''''Я бы тогда просто не проснулся''''.
А вслух спросил, напуская вид на себя суровый и грозный, насколько оставшихся сил душевных и опыта небоевого хватало:
— А вы кто такие, а? По какому такому делу к его сиятельному величеству без разрешения заявляетесь?
— По государственному, — не менее сурово и грозно проговорил с ковра-самолета огромный рыжий детина в рогатом шлеме, увешанный топорами как новогодняя пальма — шоколадными тушканчиками.
Селим понял, что его грозность по сравнению с этой грозностью — радостный детский смех, погрустнел заметно, но мужественно предпринял последнюю попытку:
— Если дело ваше недостаточно государственное — берегитесь! С его сиятельным величеством шутки плохи!
— У него нет чувства юмора? — ангельский голосок такой же ангельской внешности северной девы из-за плеча рогатого монстра заставил Охотника, не в последнюю очередь получившего свое прозвище из-за слабости к женскому полу, на миг позабыть обо всем и захлопать глазами.
— Э-э-э... нет?.. Есть?.. Не знаю?.. — сулейманин пал под ударным воздействием голубых, как озера Гвента, глаз прекрасной девы, и расплылся в умильной улыбке. — Лик твой, подобный луне, о младая гурия, затмевает своей красотой полуденное солнце!
Луноликая дева из радужных грёз,
Разреши мне задать самый важный вопрос:
Ты, явившись с небес, мне слегка улыбнулась —
Это шутка была, или это всерьёз?
— И вовсе у меня лицо не круглое, — обиделась неожиданно для Селима младая гурия и капризно спрятала луноликую физиономию за спину упитанного светловолосого человека в чалме из полотенца набекрень и с арфой наперевес.
— Короче, дозорный-кругозорный, где нам вашего калифа сейчас лучше искать? — вместо этого из-за плеча другого северянина — худощавого и сероглазого, в широкополой соломенной шляпе, выглянул с вопросом по существу не то отрок, не то девица.
— Раньше в это время его сиятельное величество калиф Ахмет Гийядин Амн-аль-Хасс, да продлит Всевышний его годы, искал тихого уединения в Восточном Саду Роз в обществе придворных мудрецов и звездочетов...
...В чистом небе Шатт-аль-Шейха, выбеленном обжигающим полуденным солнцем как прошлогодние кости в Перечной пустыне — ни облачка, ни дымки, ни тени. Слабый чахоточный ветерок, апатично вздохнув пару раз утром, пропал, словно его и не было в благословенном калифате от веку веков, и с восходом над городом разлилась и заняла свое привычное место ее величество жара, щедро покрывшая дрожащей марью улицы, переулки, дома, фонтаны, колодцы, лавки, мастерские, караван-сараи, чайханы и базары — вечные и шумные, как водопады, хоть и не видимые отсюда, с северной сигнальной башни дворца — одним словом, весь древний славный город на берегу реки Шейх.
