Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Виталий Александрович Владимиров — писатель, поэт, сценарист, журналист.
По образованию инженер-металлург, член Союза писателей России, член Союза журналистов России, действительный член Петровской академии наук и искусств, действительный член Академии российской литературы. Автор двадцати пяти изданных книг.
отрывок из произведения:
...Низкое красное солнце, оплавляясь, уходило за горизонт, и в море тонул человек. Закат бледнел и был равнодушно прекрасен. Волны лениво зализывали белый след корабля. Вокруг было пусто...
Дмитрий, не открывая глаз, пошарил рукой за головой, нащупал штырек выключателя и надавил на него. Свет не зажегся — слишком тугой была пружина. Дмитрий сделал усилие и от бело-желтой лампочки, стершей картинку с тонущим в море, проснулся окончательно. В ванной, бреясь, он невольно рассматривал свое лицо в зеркале: спутанные русые, начинающие редеть, волосы, голубые глаза, круглое лицо, ровный легкий загар. На кухне, набирая силу паровозного гудка, засвистел чайник. Дмитрий выключил газ, снял черный круглый свисток с носика, залил кипятком пакетик чая в большой цветастой чашке с золотистым, каллиграфически исполненным посвящением: «Дмитрию Павловичу Перову в день тридцатилетия от коллектива работников магазина No 17.» Из транзисторного радиоприемника, висевшего на стене, лилась детская песенка «У меня сестренки нет...» ...Незаметно наступала ночь. Черное стало глубоким, а белое осветилось изнутри. Словно разрезали арбуз — так в воздухе запахло ночной прохладой. Ласковые руки мамы подоткнули одеяло со всех сторон и легко коснулись щеки, благославляя сон...
Ни в школе, ни в институте он никогда не был первым, не был и последним. Толстощекий бутуз, русоволосый мальчик, пухло-губый подросток — он переходил из детства в отрочество, из отрочества в юность также незаметно, как из класса в класс, оставаясь для окружающих Димулей, Митей, Димой, Дмитрием и даже Дмитрий Палычем, но не более того. Пожалуй, никто достоверно не знал, какова же истинная сущность этого человека, внешне напоминающего добродушного тюленя. Да и кого это интересовало?
...Баю-баюшки, баю, не ложись-ка на краю... Мамин голос оберегал, охранял Димулю от страшного, таинственного «края», от падения...
«Что мне больше всего запомнилось в школьные годы?» К теме такого сочинения, заданного на дом, десятиклассники отнеслись равнодушно-скептически. Никто не собирался говорить правду. Все знали требуемое: написать, главное, без грамматических ошибок, что больше всего мне за школьные годы запомнились день вступления в пионеры и день вступления в комсомол, сбор металлолома и макулатуры в таких количествах, которые вывели класс на первое место, участие в школьной олимпиаде и уроки труда. Обязательно следовало упомянуть уроки немецкого языка, преподавательница которого была руководительницей класса. Дима так и сделал — он всегда поступал, как все. Проверяя ошибки, перечитывая свое сочинение, написанное короткими стандартными фразами, как из учебника грамматики начальных классов, он, может быть, впервые задумался — а на самом деле, что же замечательного случилось с ним за десять лет — больше половины его жизни? Ответ он нашел не сразу. Для этого ему было нужно мужество сознаться самому себе, что он сторонился своих сверстников, никогда не играл с ними в салочки, «чижика», «двенадцать палочек» и другие подвижные игры, не лазал по деревьям и крышам, неохотно ходил на уроки физкультуры. «Перышко», «пушок» дразнили грузного увальня Перова одноклассники. Дима обижался — чем же он виноват, что родился таким? — но в силу своего незлобливого характера огорчался ненадолго, тем более, что был все-таки в его школьные годы случай, когда он доказал всем остальным свою весомость в прямом и переносном смысле. Произошло это в те, казалось бы, совсем недалекие времена, когда Димка учился в третьем классе. Жил он с матерью в одном из блочных пятиэтажных корпусов, похожих на модернизированные бараки, близ одной из конечных станций Московского метрополитена. Строились такие дома как временный вариант — всего на десять лет, — с таким расчетом, чтобы позже возвести типовые башни. И действительно, двенадцатии четырнадцатиэтажные коробки вскоре поднялись белыми колоннами, а пятиэтажки так и остались в их тени. Несмотря на родительские запреты, мальчишки Димкиного двора все свое свободное время проводили на новостройках.
В тот день Димка возился с малышами в песочнице, когда из-за угла дома вылетел запыхавшийся Колька Грибанов:
Димка удивился, но в развалочку двинулся навстречу.
— Да шевелись же ты, кулёма! — нетерпеливо замахал рукой Колька и добавил зловещим шепотом: — Лешка Крутов в колодец упал.
— В какой колодец? — испугался Димка.
— В какой, в какой — в обыкновенный, сам увидишь, — отмахнулся Колька на бегу.
Колодец, бетонное кольцо которого выступало над землей, был глубиной метра три. На дне его на портфеле сидел Лешка. Как оказалось, он вовсе не падал в колодец, а просто спрыгнул в него, повиснув сначала на руках, чтобы достать уроненный портфель. Лешка рассчитывал, что сумеет выбраться обратно, упираясь руками и ногами в стенки, да силенок для этого ему явно не хватало. Колька свесился в колодец...
...Низкое красное солнце, оплавляясь, уходило за горизонт, и в море тонул человек. Закат бледнел и был равнодушно прекрасен. Волны лениво зализывали белый след корабля. Вокруг было пусто...
