Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Кнут Гамсун (настоящая фамилия — Педерсен) родился 4 августа 1859 года, на севере Норвегии, в местечке Лом в Гюдсбранндале, в семье сельского портного. В юности учился на сапожника, с 14 лет вел скитальческую жизнь. Лауреат Нобелевской премии (1920).
отрывок из произведения:
...Я хожу взад и вперёд по своей комнате и всё думаю об этом случае с разносчиком газет. В сущности, мне до него нет никакого дела, я не так уж гадко поступил с ним, да и он не имел ничего против этого. А я теперь потратил два часа, чтобы отыскать его и загладить сделанное.
Это вышло так: я шёл по улице Карла-Юхана. Было холодно и темно, но, главное, темно, а было часов семь, вероятно. Я иду и смотрю вдоль улицы.
Вот на углу, у кондитерской Гюнтера, стоит мальчик, разносчик газет, и выкрикивает «Викинга». Он всё повторяет одни и те же слова:
— Купите «Викинг»!
Я не сразу заметил это; только когда я отошёл на несколько шагов, его слова дошли до моего сознания. Я оглянулся, посмотрел на него и подумал: ты вполне мог бы дать ему десять эре, от этого ты не станешь ещё беднее.
И я опустил руку в карман, чтобы достать монету. Я отмечаю, что моим первым побуждением было действительно дать мальчику десять эре. Но в то время как я опускаю руку в карман, меня одолевает благоразумие и я говорю сам себе: какая же это помощь — дать человеку десять эре; ведь даже десять крон не могут помочь сколько-нибудь заметно; это только ухудшит положение вещей, только развратит и так далее. Я пошёл своей дорогой, предоставив мальчику стоять.
Я дошёл до самого университета и той же дорогой вернулся назад. У окна книжного магазина Каммермейера я останавливаюсь и смотрю на выставленные книги, и в то время как я стою так, повернувшись спиной к улице, я опять слышу голос газетчика. Он был как раз позади меня. Он спорит с двумя пьяными матросами в фуражках из-за номера «Викинга», который они случайно порвали. Матросы не хотели платить за порванный номер, а мальчик заплакал или притворился, что плачет.
Я подхожу к ним и узнаю, в чём дело; затем я строго говорю матросам, что, конечно, их долг — заплатить мальчику. Но это не помогло, они посмеялись надо мной и сказали:
— Послушайте-ка его!
Это ужасно меня рассердило, и я стиснул зубы.
А я когда-то получил в подарок большую круглую булавку для галстука, похожую на что угодно; она так велика, что может сойти за полицейский жетон или за какой-нибудь тайный значок, и эту булавку я всегда ношу на левой стороне груда, под пальто. И вот теперь, когда эти пьяные матросы забавляются разорванным номером «Викинга» и отказываются за него платить, мне вдруг приходит в голову дерзкая мысль: я поворачиваюсь к шутникам, распахиваю пальто и показываю им мою странную булавку. Мы смотрим с минуту друг на друга; затем я говорю холодно и твёрдо:
— Заплатите или следуйте за мной!
Это помогло. За «Викинг» было заплачено, и мы, четверо, спорившие из-за газеты, пошли всякий своей дорогой. Мальчик вытер глаза и пошёл по Карла-Юхана в одну сторону, я — в другую. Матросы, пошатываясь, побрели в сторону Тиволи...
...Я хожу взад и вперёд по своей комнате и всё думаю об этом случае с разносчиком газет. В сущности, мне до него нет никакого дела, я не так уж гадко поступил с ним, да и он не имел ничего против этого. А я теперь потратил два часа, чтобы отыскать его и загладить сделанное.
