Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Некто Челионати сообщает о прибытии в город таинственной принцессы Брамбиллы и её не менее таинственного принца. Оба чрезвычайно богаты. Но даже увидеть невооруженным глазом их нельзя — для этого потребуются специальные очки...
отрывок из произведения:
...Спустились сумерки, в монастырях зазвонили к вечерне; тут прелестная молоденькая девушка по имени Джачинта Соарди отбросила в сторону роскошное женское платье из тяжелого красного атласа, над отделкой которого усердно работала, и хмуро поглядела из чердачного окошка на узкую, безлюдную улочку.
Тем временем старая Беатриче бережно собрала множество всякого рода и цвета маскарадных костюмов, валявшихся в комнатке по столам и стульям, и все их развесила в ряд. Потом, подбоченившись, встала перед раскрытым шкафом и, весело ухмыляясь, проговорила:
— Ну, Джачинта, славно мы на этот раз поработали! Сдается мне, я вижу перед собой чуть не половину веселящегося Корсо! И то ведь никогда еще маэстро Бескапи не давал нам таких богатых заказов. Он-то знает, что наш прекрасный Рим и нынешний год вовсю блеснет весельем и роскошью. Посмотришь, Джачинта, какое ликование поднимется завтра, в первый день карнавала. И завтра... завтра же маэстро Бескапи насыплет нам в подол целую пригоршню дукатов... посмотришь, Джачинта. Но что с тобой, дитятко, ты повесила голову, горюешь... хмуришься. А ведь завтра карнавал!
Джачинта вернулась на свое рабочее место и, уронив голову на руку, уставилась вниз, не слушая слов старухи. Но та без умолку продолжала болтать о предстоящем веселье карнавала, и Джачинта не выдержала:
— Замолчите же, старая; бросьте толковать о том времени, которое другим, может быть, принесет веселье, а мне ничего не сулит, кроме печали и скуки. Какой прок трудиться день и ночь? Много ли нам радости от дукатов маэстро Бескапи? Разве не живем мы в самой горькой бедности? Разве не приходится нам растягивать заработок этих дней на целый год полуголодного существования? Где уж нам думать о развлечениях?
— Помеха ли наша бедность карнавалу? — откликнулась старая Беатриче. — Помнишь, как мы прошлый год носились по улицам с утра до поздней ночи? Я нарядилась dottore... [2] У меня был такой важный, ученый вид. Я вела тебя под руку, и ты была прелесть до чего мила в костюме садовницы. Красивейшие маски бегали за тобой, обольщая сладкими как сахар речами. Скажи, разве нам не было весело? Что же нам мешает повеселиться на славу и в нынешнем году? Нужно только хорошенько отчистить моего доктора от скверного конфетти, которым его забросали, да и твоя садовница тоже еще висит здесь. Несколько новых ленточек и свежих цветочков — много ли вам надо, чтоб быть хорошенькой и нарядной?
— Ну что вы говорите, старая! — вскричала Джачинта. — Чтоб я опять показалась в этих жалких обносках? Нет! Красивое испанское платье, тесно облегающее фигуру и ниспадающее богатыми, пышными складками, широкие рукава с прорезями, сквозь которые виднеются дорогие кружева в буфах, шляпка с задорно развевающимися перьями, пояс, расшитый драгоценными каменьями, и ожерелье из сверкающих алмазов — вот в каком наряде хотелось бы Джачинте появиться на Корсо и предстать перед палаццо Русполи! Как теснились бы вокруг нее кавалеры... «Кто эта дама? Вероятно, графиня... принцесса...» И даже Пульчинелла, преисполнившись почтения, оставил бы свои дурацкие проделки.
— Слушаю я вас, — ответила старуха, — и удивляюсь. Скажите, с коих пор вселился в вас проклятый бес высокомерия? Ну что ж, коли вы так высоко о себе возомнили, что собираетесь подражать графиням и принцессам, то не угодно ли вам обзавестись возлюбленным, который ради ваших прекрасных глаз не постесняется запустить руку в фортунатов мешок, и прогнать синьора Джильо, этого голодранца, который, чуть у него в кармане зазвенит несколько дукатов, живо промотает их на сласти и душистые помады, а мне все никак не соберется отдать два паоли за стирку кружевного воротника.
Так говоря, Беатриче заправила лампу и зажгла ее. Но когда яркий свет упал на личико Джачинты, старуха увидела, что у бедняжки из глаз текут горькие слезы...