Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
В первый день после своего двадцатилетия Максим сидел в парке и предавался горестным размышлениям о своей жизни, когда его внимание привлек странный старик. Предложение старика оказалось еще более странным — стать творцом Апокалипсиса...
отрывок из произведения:
... — Оставалось почти семьдесят лет, но что можно сделать за такое ничтожное время?
Эту сентенцию я расслышал вполне чётко — и с удивлением обернулся на неприятный дребезжащий голос.
Собственно, за моей спиной уже давно раздавалось какое-то кряхтение, покашливание и отдельные бессвязные фразы, но до последнего мгновения я, увлечённый чтением «Комсомолки», не обращал внимания на того, кто устроился рядом со мной. Тем более что, поскольку рядом с этой скамейкой отсутствовала урна, я перекинул ноги через край и сидел, отвернувшись от возможных соседей.
Я выбрал этот укромный уголок парка неподалёку от института, чтобы мне никто не мешал. Вчера был мой день рождения, сегодня, соответственно, у меня побаливала голова, и я сбежал с лекции по философии, решив собраться мыслями, как мне жить дальше. Ясно, что я не хочу быть инженером железнодорожного транспорта, но как поступить: тратить ли время на учёбу или заняться чем-то другим?
Бросить, в общем-то, постылый ВУЗ? Но там имелась военная кафедра, и если уйти сейчас, то тут же забреют в солдаты — как раз осенний призыв на носу.
Устав от мыслей, я начал листать газету, купленную по пути сюда. Что там ещё написали об очередном теракте — накануне как раз происходил не слишком удачный штурм здания с заложниками. И куда катится мир, а теперь уже и наша страна?...
Бормотание и кряхтение мешали читать, и обернулся я не столько с удивлением услышанной фразе, сколько с неприкрытым раздражением.
Голос принадлежал худощавому старику, одетому, несмотря на тёплый день, в поношенный неопрятный плащ неопределённого цвета — то ли серый, то ли бежевый, — и такую же затрапезную шляпу. Тёмные брюки мохнатившимися концами штанин подметали пыльные, давно нечищеные штиблеты. Бомж с остаточными элементами интеллигентства, да и только!
Возможно, я разглядывал старика дольше, чем нужно, но он цепко поймал мой взгляд, словно того и ждал. Наши глаза встретились, и я испытал некоторое замешательство: на морщинистом лице, покрытом старческими пятнами, эта деталь никак не вязалась с общим фоном. Глаза были молодыми, а взгляд — пронзительным, с полным отсутствием катарактной мути.
Старик скользнул своим неожиданно ясным взором по первой странице газеты, где на фотографии виднелись руины, оставшиеся от злополучной школы, и, как мне показалось, чуть насмешливо, спросил:
— Ну, и что вы, молодой человек, про всё это думаете?
Я пожал плечами — начинать обсуждение совершенно не хотелось. Мой ответ означал бы вступление в пустой разговор со старым и явно неуспешным в этой жизни человеком, выслушивание нудных прописных истин о том, что мир катится в пропасть, и, волей неволей, высказывание своего мнения, которым я не считал необходимым делиться с первым встречным...
... — Оставалось почти семьдесят лет, но что можно сделать за такое ничтожное время?
