Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Настоящий сборник представляет читателю не переиздававшиеся более 70 лет произведения Н.Н.Никандрова (1868-1964), которого А.И.Солженицын назвал среди лучших писателей XX века (он поддержал и намерение выпустить эту книгу).
Творчество Н.Никандрова не укладывается в привычные рамки. Грубостью, шаржированностью образов он взрывал изысканную атмосферу Серебряного века. Экспрессивные элементы в его стиле возникли задолго до появления экспрессионизма как литературного направления. Бескомпромиссность, жесткость, нелицеприятность его критики звучала диссонансом даже в острых спорах 20-х годов. А беспощадное осмеяние демагогии, ханжества, лицемерия, бездушности советской системы были осмотрительно приостановлены бдительной цензурой последующих десятилетий.
Собранные вместе в сборнике «Путь к женщине» его роман, повести и рассказы позволяют говорить о Н.Никандрове как о ярчайшем сатирике новейшего времени.
отрывок из произведения:
...Центр Москвы. Многоугольная, неправильной формы площадь — Страстная, протянувшая от себя во все стороны, как лапы осьминога, длинные коленчатые улицы, щетинистые бульвары.
В одном углу площади широкий, свободный от зданий просвет — вход на Тверской бульвар, всегда самый людный в Москве.
В начале бульвара, в десяти шагах от входа, очень высоко, выше фонарных столбов, выше деревьев, на фоне чистого синего неба, резко вырисовывается черный как уголь памятник — колоссальный, сужающийся кверху гранитный пьедестал, и на нем в известной классической «пушкинской» позе фигура Пушкина во весь рост, раза в три больше натуральной величины, в старомодной длиннополой плечистой накидке, с широким бантом под подбородком, с толстыми колбасовидными бакенбардами на щеках, с обнаженной на ветру курчавой головой и наклоненным вниз пристально-думающим лицом.
Со стороны Страстной площади на неподвижный памятник все время напирает, точно силится спихнуть его с места, многотысячная толпа, вся с перекошенными от натуги лицами, с устремленными на Пушкина жаждущими глазами. Стрелка часов на красной колокольне древнего Страстного монастыря показывает начало пятого, и весеннее, мирно пригревающее солнышко кладет на лица толпы с западной стороны веселые золотые блики, а с восточной — черные, грустные, уже предвечерние тени.
Идет никогда и нигде не виданный митинг, самочинный, народный, бог знает кем и когда начатый: вчера ли, позавчера, неделю или месяц тому назад.
И в течение всего этого времени, с момента февральской революции, здесь, на площади, под открытым небом, перед памятником — как когда-то в церквах в Страстную неделю перед плащаницей — и дни и ночи непрерывно пронизывают друг друга два встречных людских течения: одни, со свежими силами и торжественными лицами, только еще подходят к Пушкину, а другие, уже утомившиеся стоять, отходят от Пушкина. Люди плотной, как гранит, массой сжимают со всех сторон гранитный памятник — вот-вот готовые поднять его как пушинку на воздух — и чутко внимающими лицами ловят каждое слово ораторов, лидеров всех существующих политических партий.
Лидеры поодиночке один за другим вырастают на высоком пьедестале рядом с фигурой Пушкина — все карлики по сравнению с поэтом, все ему по колена — и суетливыми, охрипшими от крика голосами развертывают тут перед Москвой программы своих партий, яростно состязаются в знаниях, в красноречии, в смелости...
— ...Аннексия!.. Федерализм!.. Мажоритарный!.. — то и дело возносятся вверх, выше головы Пушкина, вылетающие из их распяленных ртов энергичные, хлесткие, эффектные на вид слова. — ...Империализм!.. Квалификация!.. Референдум!.. Реванш!.. Абсентеизм!.. Абстрактно!.. Конфедерация!.. Маразм!.. Синекура!.. Секуляризация!.. Агрессивный!.. Конфликт!.. Центробежно!.. Анахронизм!.. Предпосылка!.. Дуализм!.. Laissez-passer... Диалектический!.. Периферия!.. Квиетизм!.. Сакраментальный!.. Катаклизма!.. Товарищи, рабочие и крестьяне, правильно я говорю? Народ, пораженный неслыханной плавностью и, главное, безостановочностью речей ораторов, одинаково влюбленными глазами глядит на каждого из них и с одинаковым жаром души отвечает:
— Правильно!.. Правильно!..
И потом негромко переговариваются между собой:
— Почти что два часа говорил и ни разу нигде не задумался, не споткнулся!
А нередко, по окончании лидером речи, из толпы несутся к нему вопросы:
— Товарищ оратор, а у вас нет точных цифр, сколько в России женатых?
Оратор вонзает в небо глаза и без запинки, по-военному выпаливает:
— Тридцать два миллиона семьсот девяносто одна тысяча четыреста шестьдесят три!
— А сколько ежегодно рублей прокуривается нашим народом на табак?
— Шестнадцать миллионов девятьсот тридцать пять тысяч восемьсот семьдесят два рубля тридцать четыре копейки!
— А на папиросную бумагу?
— Миллион двести тысяч триста пятьдесят один рубль семнадцать с половиной копеек!
Некоторые из слушателей полученные цифры записывают в памятные книжки.
В то же время видно, как то там, то здесь отдельные человеческие фигуры с выражением досады на лицах поворачиваются к Пушкину спиной и продираются сквозь тесноту к выходу из толпы...
...Центр Москвы. Многоугольная, неправильной формы площадь — Страстная, протянувшая от себя во все стороны, как лапы осьминога, длинные коленчатые улицы, щетинистые бульвары.
