Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Проза поэта – явление уникальное. Она приоткрывает завесу тайны с замыслов, внутренней жизни поэта, некоторых черт характера. Тем более такого поэта, как Владимир Высоцкий, чья жизнь и творчество оборвались в период расцвета таланта. Как писал И. Бродский: «Неизвестно, насколько проигрывает поэзия от обращения поэта к прозе; достоверно только, что проза от этого сильно выигрывает».
отрывок из произведения:
...И, конечно, был шторм. Вечерний, с багровым закатом и тучами, бегущими за горизонт в море. И волны с белыми головами ломали себе кости на скалах и на камнях пляжа. Они грозно ревели, разбегаясь для прыжка, бились в берег и, превратившись в белое кипящее молоко, злобно шипели, возвращаясь в море.
Эта история сложилась в Югославии, в этом сказочном уголке земли, в городке, который называется Дубровник. Был конец сентября – золотое время для всех любящих одиночество отдыхающих, да и для жителей, потому что волны туристов схлынули в Италию, Германию, Францию и Россию и восстановилось подобие покоя. Даже музыка из ресторана звучала мягко и сентиментально.
Но… повторяю, был шторм, и ветер, и волны, и все что положено. А какая-то женщина плыла совсем близко от берега, взлетая на волнах и снова исчезая. Она пыталась выбраться на пляж, но снова и снова море затягивало ее обратно. Она еще не успела испугаться, потому что силы пока не покинули ее и берег был так близко. На пляже сидел только один человек, голый по пояс. Он рисовал шторм и закат и глядел поверх волн, а потом снова в альбом. Вот он что-то подправил, понаклонял голову вправо, влево и… заметил женщину. Конечно же, он бросил альбом и кисть и бесстрашно прыгнул в пучину. В 2–3 взмаха оказался он рядом с женщиной, взял ее за руки и… одна особенно огромная волна швырнула их вместе на песок – мокрых, тяжело дышащих и, безусловно, красивых.
– Любишь плавать в шторм? – спросил он по-русски и довольно грубо на «ты», потому что ведь все равно не поймет.
В ответ она подняла голову и просто и безгрешно поцеловала его, а потом без улыбки ответила по-русски.
– Вы русская? – спросил художник.
– Нет.
– Впрочем, это неважно – все национальности тонут одинаково. А все-таки откуда Вы?
– Из Франции. А ты? – она перешла на «ты», наверное, из-за плохого знания русского.
– Из России! Разве не заметно?
– Заметно.
– Хорошо еще, что вчера у меня не получился рисунок и сегодня я пришел снова! – сказал он.
– Хорошо, – ответила она.
Они продолжали лежать на камнях, а языки пены пытались схватить их за ноги и утащить в море. Говорили они пустяки, но почти кричали из-за грохота, и могло показаться, что они ругаются.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Катерина. Катя! Как хочешь! А тебя?
– Александр! Очень приятно!
– И мне.
– Может быть, встанем.
– Нет! Так хорошо!
– Ничего хорошего в мокрых штанах. Кстати, нужно идти по городу. Где твои вещи?
– Там, – она указала в море и улыбнулась.
– А? Ты оттуда! – догадался он. – Русалка! Дочь Посейдона!
– Что такое русалка?
– Отложим изучение русского фольклора! Я серьезно.
– И я серьезно. Вещи смылись.
– Смылись! – передразнил он. – Не смылись, а смыло. А как пойдем?!
...И, конечно, был шторм. Вечерний, с багровым закатом и тучами, бегущими за горизонт в море. И волны с белыми головами ломали себе кости на скалах и на камнях пляжа. Они грозно ревели, разбегаясь для прыжка, бились в берег и, превратившись в белое кипящее молоко, злобно шипели, возвращаясь в море.
