Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Клейборн Бойд мирно занимался изучением культуры креолов в Новом Орлеане, когда получил в наследство от двоюродного деда пару чемоданов очень любопытных этнографических материалов. После разборки чемоданов Бойду снится странный сон, в котором появляется пожилой человек и предлагает немедленно покинуть город, так как оставаться в нем опасно, и отправиться в путешествие в Южную Америку.
отрывок из произведения:
...Как все-таки хорошо, что способность человека соотносить и усваивать суть отдельных явлений ограничивается его весьма поверхностными познаниями о нашей вселенной — не говоря уже о том, что лежит за ее пределами. Хорошо потому, что миллионы человеческих существ, коими кишит Земля, живут в счастливом неведении о мрачных глубинах ужаса, что вечно подстерегают их не только в самых глухих уголках планеты, но и рядом, за поворотом, где притаилась ужасная бездна, в которой бесследно исчезают пространство и время и где могут обитать самые удивительные пришельцы из других миров.
Около года назад я спокойно занимался изучением культуры креолов, живя в Новом Орлеане и время от времени выезжая в болотистые районы дельты Миссисипи, расположенные недалеко от моего родного города. Так продолжалось примерно три месяца, пока я не получил известия о смерти моего двоюродного дедушки Азефа Джилмена, а также о передаче мне — согласно завещанию — некоей собственности, которую дед решил оставить мне как «единственному ученому» среди всех его родственников.
Мой дед в течение многих лет преподавал в Гарварде ядерную физику; затем, выйдя на пенсию, переселился в Аркхем, где читал лекции в Мискатоникском университете. Когда годы взяли свое, он купил домик в пригороде Бостона, где вел довольно уединенный образ жизни; я пишу «довольно», поскольку время от времени дед нарушал свое уединение и отправлялся путешествовать по разным уголкам земного шара. Во время одной из поездок он погиб; это произошло в лондонском портовом районе Лаймхаус. Говорили, что на него внезапно набросилась целая шайка вооруженных бирманских и индийских матросов; все закончилось быстро, матросы тут же разбежались, а дед остался лежать на земле — мертвый.
Я редко виделся с ним; обычно он присылал письма из своих странствий — например, из Нома на Аляске, с Каролинских островов, из Сингапура, Каира, Крегойвакара в Трансильвании, Вены и многих других. Однажды дед прислал мне из Парижа любопытную открытку: на ее лицевой стороне находилась прекрасная гравюра с изображением Национальной библиотеки, а на обратной небрежным почерком деда было написано: «Если тебе попадутся образцы языческих ритуалов, современных или древних, будь любезен, опиши их во всех подробностях и пришли мне в любое удобное для тебя время». Мои креолы придерживались в основном романо-католической религии, поэтому сообщить деду я ничего не смог и просто не стал ему отвечать. Когда же я наконец собрался написать деду, пришло известие о его смерти.
Дедушкины вещи прибыли через две недели — два огромных, туго набитых дорожных чемодана. В то время я с головой ушел в изучение национальных традиций и фольклора креолов, и потому прошел целый месяц, прежде чем я открыл чемоданы и проверил их содержимое, каковое можно было разделить на две части: коллекция весьма любопытных «вещиц», которая привела бы в полный восторг любителей искусства аборигенов, и кипа отпечатанных на машинке или написанных от руки текстов, писем и вырезок из газет.
Разумеется, в первую очередь я занялся предметами декоративного искусства. Через четыре часа, в течение которых я старательно сортировал и раскладывал вещи, я пришел к выводу, что дед распределял их в соответствии с некоей тематикой. Я не великий знаток искусства аборигенов, но, к счастью, на всех экспонатах были этикетки с пояснениями.
Распределять вещи по группам было невероятно интересно. Их было двести семьдесят семь, учитывая несколько образцов, скорее напоминавших обломки, нежели цельные экспонаты. Двадцать пять предметов относились к искусству индейцев США, и еще примерно столько же — индейцев Канады и эскимосов. Несколько вещей принадлежали, несомненно, искусству индейцев майя; были и образцы древнеегипетского искусства. Около ста вещей происходили, скорее всего, из Центральной Африки, еще примерно два десятка — с Востока. Все остальные — а их было большинство — были привезены из южных районов Тихого океана — Полинезии, Микронезии, Меланезии и Австралии. Было в коллекции и полдюжины предметов, происхождение которых установить не удалось. При всем различии этих образцов, между ними просматривалось что-то общее, некая взаимосвязь, объединявшая, к примеру, резные фигурки с островов Океании и тотемы канадских индейцев. Дед об этой взаимосвязи, конечно же, знал, как выяснилось из его записей. К сожалению, мне так и не удалось определить исходные принципы, которыми руководствовался дед при составлении этой коллекции...