Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Всю жизнь с отчаянием познавая самого себя, Сергей не мог не относиться со скепсисом и к окружающим, во всякой добропорядочности видел бутафорию. Отменно вежливым он бывал как раз в тех мучительных случаях, когда чувствовал себя лишним. Ведь и симпатичнейшие из его персонажей самые что ни на есть лишние люди.
Но точно так же, как своим изгойством, «из тени в свет перелетая», Сергей бывал заворожен человеческим благородством и великодушием, без особого труда открывая их и в себе самом. Прямую честь и достоинство в человеке он не отрицал никогда.
Из литераторов русского литературного рассеяния достойнейшим в восьмидесятые годы ему виделся Георгий Владимов. К нему самому и его жене Сергей Довлатов относился с полным душевным расположением...
отрывок из произведения:
...Уважаемый Георгий Николаевич!
От души благодарю Вас за внимательное отношение к моей работе. Отзыв такого писателя, как Вы, для меня много значит[1]. Вы, конечно, можете подумать, что я расточаю комплименты всем знаменитым прозаикам, но это не так. Если я чем-то и прославился в Америке, то именно гнусным характером и умением портить отношения с редакторами газет и журналов.
Когда-то мне очень понравилась «Большая руда», и в кругу моих друзей даже была популярной тема: пойдет ли Владимов, обнаружив эпическое дарование, дорогой Бондарева, то есть — станете ли Вы в конце концов придворным монументалистом?
Могу рассказать историю и про «Три минуты молчания». Лет пятнадцать назад я был чем-то вроде секретаря Веры Пановой с широким кругом обязанностей — от переписки с Чуковским до вынесения мусора. Среди прочего я читал Пановой, наполовину разбитой параличом, книжки вслух. Надо сказать, у старухи был хороший вкус, и перечитывали мы, в основном, десяток одних и тех же книг: Томас Манн, Булгаков, Гоголь, Достоевский, Толстой. Я все пытался расширить круг чтения за счет западной или современной литературы, но Запад (исключая злополучного Манна) был с гневом отклонен, а из «новых» удалось всучить Пановой — Битова, который (при всем его величии) вогнал нас обоих в сон[2], и Ваши «Три минуты». (Искандера, например, старуха забраковала из-за фамилии, твердила, что это связано с Герценом, Огаревым и клятвой на каких-то горах.[3]) Так вот, я читал ей «Три минуты», и Пановой очень нравилось, но в каком-то месте, где один Ваш персонаж говорит (простите, цитирую не дословно), пытаясь ворваться в ресторан: «Пуcтите кочегара! У него ребенок болен!», Панова начала смеяться, что-то в ней физически нарушилось, а затем случилось что-то, похожее на судороги. Мы были одни в квартире, я испугался, позвонил ее сыну Боре[4], тот приехал через пятнадцать минут в такси с профессором Дембо[5]. Профессор, чтобы остановить смех, ввел Пановой воздух в легкие, или, наоборот, перекрыл доступ воздуха, я не помню, и она раза три успокаивалась, затем говорила: «Пустите кочегара, у него ребенок болен», и снова начинала вскрикивать и дергаться. В конце концов Дембо ее успокоил, усыпил и запретил читать дальше Вашу повесть, сказал, что это — слишком большая нагрузка… Что же касается «Верного Руслана», то это — настоящий шедевр, но к «Руслану» я еще вернусь… Спасибо Вам и за приглашение сотрудничать в «Гранях». Разумеется, у меня нет предубеждения к журналу, орган с заслугами, более того, когда вышла очень занятная и талантливая, хоть и спорная, как говорится, книжка Вайля и Гениса «Современная русская проза»[6], где одна из главных статей написана о Вас, в этой книжке, в разделе «Периодика», не было ни слова о «Гранях», и мы на этой почве долго пререкались.
Но, откровенно говоря, когда я был в Австрии и познакомился с тогдашними руководительницами «Граней», то некоторое чувство скептицизма у меня возникло. В это же время редакторский пост в «Гранях» предлагали нескольким, живущим в Вене, литераторам, среди которых были люди абсолютно беспомощные. Все это породило ощущение деградации. Кроме того, по самым разным причинам, «Грани» почти не циркулируют в Америке. Никаких цифр я не знаю, число подписчиков в США мне неизвестно, я говорю лишь о том, что в так называемых интеллигентных домах можно увидеть «Континент», «Время и мы», «Синтаксис»[7] и здешние издания. «Грани» как-то не попадаются на глаза. Причин этого — несколько. С Вашим приходом к власти все может измениться. Но и к этому я еще вернусь.
Вообще, письмо может оказаться длинным (что вовсе не обязывает Вас к ответным излияниям), но я уж один раз попытаюсь все объяснить, и на этом с эпическими формами будет покончено. Если же в своих проектах относительно «Граней», которыми я намерен поделиться, я напишу много такого, что Вам и без меня ясно и понятно, то оставьте это без внимания. Также я хочу написать кое-что о Ваших собственных делах, и опять-таки могу коснуться вопросов, уже Вами решенных и просто Вас не интересующих, в этом случае также пренебрегите.
Сначала — о моем участии в журнале. Рассказов, во всяком случае приличных, у меня нет. Получилось вот что. Года три назад я испортил отношения с редакторами основных журналов и, конечно же, с «Новым русским словом»[8], то есть со всей монопольной прессой, и они, естественно, перестали мои рассказы печатать. При этом, чем хуже становились отношения с русскими, тем больше мне везло в отношениях с американскими журналами и издательствами...